Фрэнсис Веллман - Искусство допроса. Как добиться признания вины?

Адвокат: Вы услышали о Хелен Поттс в первый раз через год после ее смерти?

Свидетель: Да, сэр.

Адвокат: Вы слышали, как эти нью-йоркские врачи говорили, что ухаживали за ней и следили за ее симптомами в течение одиннадцати часов до ее смерти?

Свидетель: Да, сэр.

Адвокат: Вы готовы официально заявить, с вашим одним опытом за двадцать лет, что вы пришли сюда и не верите, что наши врачи могут правильно распознать отравление морфием?

Свидетель (робко): Да, сэр.

Адвокат: Вы заявили, не так ли, что симптомы отравления морфием не могут быть точно определены?

Свидетель: Да, сэр.

Адвокат: Вы сказали, что ваше мнение основано на Вашем опыте, а теперь оказалось, что у вас был только один случай за последние двадцать лет.

Свидетель: Я основываю его на том, что прочитал.

Адвокат (почти презрительно): Ваше чтение ограничено вашей же книгой?

Свидетель (взволнованно): Нет, сэр, я говорю, нет.

Адвокат (спокойно): Но я предполагаю, что вы отразили в своей книге результаты вашего чтения, не так ли?

Свидетель (предчувствуя недоброе): Я постарался, сэр.

Здесь следует объяснить, что лечащие врачи сказали, что зрачки Хелен Поттс были сужены до точек, настолько, что их было почти не видно, и при этом симметрично сужены, и что этот симптом неизменно присутствовал в случаях комы от отравления морфием и этим отличал ее от всех остальных видов смерти, а при коме, вызванной болезнью почек, один зрачок был бы сужен, а другой не был бы, они были бы несимметричны.

Адвокат (продолжая): Разрешите прочитать вам отрывок из вашей собственной книги, страница 166, где вы говорите: «Я думал, что неравенство зрачков», то есть то, что они несимметрично сужены, «доказательство того, что это не является случаем наркотизма» – или отравления морфием – «но профессор Тэйлор описывал один случай отравления морфием, в котором произошло (несимметричное сужение зрачков)». Я правильно прочитал?

Свидетель: Да, сэр.

Адвокат: Так что, пока вы не услышали об этом случае, описанном профессором Тейлором, вы всегда считали, что симметричное сужение зрачков являлось отличительным признаком отравления морфием, и вы на этом основываете свое заявление, что нью-йоркские врачи не могли правильно определить отравление морфием, когда с ним столкнулись?

Свидетель (не понимая смысла): Да, сэр.

Адвокат (очень громко): Ну так, сэр, достаточно ли вы исследовали тот случай, чтобы обнаружить тот факт, что у пациента профессора Тейлора один глаз был стеклянным? 52

Свидетель (в замешательстве): Я не помню.

Адвокат: Это мы здесь и доказали. Вам лучше вернуться в Филадельфию, сэр.

Адвокат вернулся на свое место, а свидетель вышел из зала суда – все под взрывы смеха зрителей. Трудно воспроизвести на бумаге тот эффект, который был произведен этой ситуацией, но уход этого свидетеля нанес делу обвиняемого сильный урон, от которого оно так и не оправилось.

Интересно заметить, что в течение года после признания Харриса виновным, доктора Букэнана арестовали и судили за то же самое – отравление жены морфием.

В доказательствах дела во время суда над доктором Букэнаном было указано, что во время суда над Харрисоном и допроса медицинских свидетелей (предположительно, свидетеля, чей допрос был приведен выше) Букэнан сказал своим товарищам по несчастью: «Харрис был дураком, он не знал, как правильно смешивать лекарства. Если бы он добавил немного атропина в свой морфий, по крайней мере, один из зрачков расширился бы, и никакой доктор не смог бы утверждать, что это смерть от морфия».

Когда дело Букэнана дошло до суда, обнаружилось, что хотя морфий и был найден в желудке, крови и внутренностях тела его жены, зрачки не были симметрично сужены. Лечащие врачи не могли поставить точный диагноз, пока продолжительный химический анализ содержимого ее тела не показал присутствие атропина (белладонны). Букэнан нажился на открытиях в деле Харриса, но сделал смертельную ошибку и рассказал своим друзьям, как можно было бы совершить это убийство и обмануть науку. Именно из-за этого его заявления химики насторожились, и в результате Букэнан был признан виновным и впоследствии казнен.

Карлайл Харрис настаивал на своей невиновности даже после того, как апелляционный суд единогласно утвердил его вину, и даже когда он тихо сел на электрический стул.

Самое известное английское дело, которое можно сравнить с делами Харрисона и Букэнана, было известным делом Вилльяма Пал-мера, тоже врача, который отравил своего компаньона стрихнином для того, чтобы получить его деньги и выигрыши на скачках. Об этом процессе упоминается в деталях в другой главе.