Эльвира Осетина - Я ненавижу тебя! Книга третья

Геля с удивлением увидела тепло и грусть в глазах мужчины.

- Ты очень любишь своих родных. Наверное, они тобой очень гордятся, – не удержалась и высказала она свои мысли, чувствуя легкую зависть к этому баловню судьбы.

- Вот ты знаешь, - Михен неожиданно посмотрел на нее серьезным взглядом, от чего стал выглядеть старше и мудрее, - на самом деле, до сердечного приступа деда, я был не особо образцовым внуком и сыном. Я вообще был тем еще уродом, - Михен хмыкнул не без горечи, и отвел свой взгляд, смотря куда-то вдаль, - и только лишь когда понял, что дед не вечен, да и родители тоже, … только лишь тогда задумался о том, что творю. Я после того случая сильно изменился. Ты даже не представляешь насколько сильно.

Михен грустно вздохнул и начал размазывать по тосту ножом кусочек сливочного масла.

- Мне кажется, они бы тебя в любом случае любили, - покачала головой Геля, и автоматически взяла из рук блондина готовый бутерброд, который оказывается он, делал для нее. Но Геля не успела об этом задуматься, так как Михен продолжил свой рассказ.

- Ты не права, дед выкинул меня из дома, когда мне было семнадцать, я много лет у них с бабушкой в Армении жил. Я тогда всем сказал, что сам уехал. Стыдно было говорить, что выгнали, - неожиданно даже для себя признался Михен. - А мать, уже позже, тоже попросила меня съехать, когда я в университете учился. Я тогда много дров наломал, и нервов им попортил. Я о сердечном приступе дедушки, даже не от родных узнал, а от знакомых и то, только лишь слухи, - он зарылся пальцами в свои волосы, порывистым жестом, убирая их назад. А Геля поняла, что Михен до сих пор переживает, из-за того, что родные не желали с ним общаться, и сообщать новости о болезни деда. - Ты не представляешь, что я тогда почувствовал. А когда приехал в Армению и в больницу пришел, мама с бабушкой меня первую неделю даже близко к деду не подпускали и вообще разговаривать со мной не хотели. Но я просто всегда был упертым, как баран. И постепенно сломил своих родственников. А потом и с дедом помирился. Так что не думай, что мои родные такие уж всепрощающие. Даже то, что я единственный сын и внук, даже это не делало меня в их глазах самым лучшим. Так что не надо ежик думать, что я золотой мальчик, - улыбнулся Михен и, не удержавшись, тронул кончик носа хмурой девушки, от чего она недовольно фыркнула, как самый настоящий ежик, и потерла нос пальцем. - Да, в детстве у меня были привилегии, я мог позволить себе больше, чем многие другие мои сверстники, но с меня и требовали в разы больше чем с других детей.

- Мне было семнадцать, когда я сильно поссорилась с отцом, - неожиданно начала Геля, вспоминая свое прошлое, а Михен затаил дыхание, слушая ее, - все дело в моих сводных сестрах. Они украли у него денег и подкинули их мне в шкаф. А затем мачеха «нечаянно» нашла эти деньги в моих вещах, - Геля горько усмехнулась, вспоминая тот день, - эти деньги отец приготовил мне для учебы. Я должна была поступать в университет. И согласись, было бы очень глупо и нелогично с моей стороны делать нечто подобное?

Она посмотрела на хмурого блондина.

- Если только ты не желала учиться? – тихо спросил он.

Геля хмыкнула в ответ.

- Вот и мачеха тоже самое сказала отцу. А он ей поверил. Мне не поверил, а ей поверил. Я сильно обиделась на отца, позвонила тетке, сестре матери в Киров, та сказала, что готова меня принять, и помочь поступить в университет на бесплатной основе. Она деканом работала в одном из местных университетов. Я уехала, даже не попрощавшись с отцом.

Геля опустила голову, и начала размазывать вилкой остатки каши по тарелке.

- Сейчас сильно жалею… Не надо было рубить с горяча, но я молодая была, сильно обиделась на отца, наговорила ему много гадостей. Про маму вспомнила… В общем… глупая была…

- Я бы тоже обиделся, если бы меня обвинили в том, чего я не совершал. Это вполне нормальная реакция, Геля, - вмешался Михен, чувствуя неконтролируемое чувство злости, но усилием воли постарался засунуть его, как можно глубже.

Геля опять улыбнулась, посмотрев ему в глаза.

- Ты не понимаешь,… нельзя было вот так…

Она махнула рукой, и опять почувствовала нарастающую боль в ноге. И поняла, что от блондина пора избавляться, иначе он поймет, что она отказалась от обезболивающих, и еще и насильно решит ей их колоть, учитывая его характер.

Но сначала, она должна была узнать, как дела у Инги.

После короткого разговора с дочерью, которая вовсю уже носилась по коридору больницы, (ее кое-как поймала врач, чтобы вручить сотовый), Геля опять почувствовала облегчение. И даже сдержанно поблагодарила блондина за помощь с ребенком.