Русская жизнь-цитаты - Русская жизнь-цитаты-Июнь-2017

Мы этих проблем не знали.

Но у независимости была и обратная сторона. Журналистика стоит денег, хорошая журналистика стоит больших денег.

Заработать на рынке рекламы мы не могли: рекламодатели — от руководителей агентств (которые почти все были нашими читателями и подписчиками) до руководителей компаний и банков — объясняли нам, что дать нам рекламу — это «публично заявить, что ты поддерживаешь оппозицию Путину». Хотя я и не знаю человека, который пострадал бы за то, что давал нам рекламу, интервью или содействовал в какой-то другой форме.

Хозяевами качественных СМИ сегодня являются: Алишер Усманов (ИД «КоммерсантЪ»), друг Путина Юрий Ковальчук (пакеты во многих телеканалах плюс газета «Известия»), нефтяник Григорий Березкин («Комсомольская правда» и скоро, судя по всему, холдинг РБК, включающий в себя кабельный телеканал, газету, журнал и, что очень важно, новостную ленту; за РБК, не исключено, последует и Forbes), а также те, кто предпочитают держаться в тени, но у кого есть свои медийные привязанности — от металлурга Дмитрия Босова до главы госкорпорации Сергея Чемезова. Есть, конечно, и исключительные случаи — Александр Винокуров и Наталья Синдеева («Дождь», Republic.ru), перед которыми только и остается что снять шляпу.

Что касается спонсоров… Мы очень благодарны тем, кто все последние четыре года помогал журналу, — прежде всего Дмитрию и Борису Зиминым.

Однако у самых стойких сторонников свободы слова наступает усталость и разочарование, многие уезжают за границу, многие продают свои бизнесы и предпочитают менее стремную жизнь там, где налоги выше, норма прибыли ниже, но где нет страха, что завтра день начнется с обыска, а послезавтра окажешься в камере без горячей воды и лишней смены белья.

Жизнь за границей смещает интересы, информация о том, что сегодня пришли к Серебренникову, завтра решили проверить Учителя, там арестовали губернатора, тут взяли под стражу главу компании, и все это вкупе со скрепами, государственной религией и насмешкой над частной собственностью под именем «реновация», — такая информация начинает со временем утомлять. Особенно когда есть другая — о том, например, как журналисты отслеживают каждый шаг, каждое слово, каждый чих президента, и им за то не меняют владельца.

В конце концов, сколько можно ждать, когда наступит желаемое завтра.

В результате в России абсолютное большинство медийных проектов оказалось под контролем назначенных на Старой площади и в Кремле хозяев: во власти не дураки, они понимают, что в выборный год надо соблюсти некоторые приличия, не требовать от всех петь здравицу, тем более что у ресурсного пирога идет свалка, и сводить счеты игроки будут на просторах качественных, но зависимых СМИ.

Независимых остаются единицы, и круг их сужается.

http://newtimes.ru/stati/xroniki/chitatelyam-the-new-times.html

Алексей Иванов:”Достоевский писал, что главный русский вопрос — “Кому отдать свою свободу?”. Жажда неволи — родовая русская черта, и ничего с ней не поделать. Но проблема не в этом.

Есть волшебное число для человечества — 3–5%. Это количество пассионариев в этносе. Количество мутантов в популяции. Количество занятых производством материальных ценностей в благополучном социуме. И так далее. И в России эти же самые 3–5% граждан не желают расставаться со своей свободой.

Однако если нация с облегчением вручает власти право руководить собою, то эти 3–5% тоже теряют свободу, хотя они этого вовсе не хотят.

Так что нужна система, которая не душила бы этих немногочисленных, но активных граждан. А если говорить более широко, то нужна такая власть, которая не забирала бы свободу, даже если нация хочет ее отдать. Дают — не бери, потому что не твое!

И пресловутый “особый русский путь” есть просто системное игнорирование индивидуальной инициативы, когда власть смотрит на народ, но не видит гражданина. Такая стратегия называется красивым словом “соборность”. Но она хороша только в церкви и на войне.

Востребованность несвободы сформировалась постепенно.

Предпосылки были еще в лихие девяностые, когда свобода принесла множество бедствий и стала восприниматься негативно. Но все решилось в тучные нулевые. На страну хлынул поток нефтедолларов. Однако эти деньги были шальные, незаработанные. Просто повезло с конъюнктурой. И деньги были пущены в распыл, а не на доделку того, что не доделали в девяностые. И вот праздник завершился. И стало немножко стыдно: были и свобода, и деньги, а ничего не построили, всё прокутили. Кто виноват? Свобода виновата. Долой свободу! И ее ужали.