София Мгой - Семья - Ясир

Он вспомнил, что вчера его свалил жар и что Поли даже вызывала скорую. Сегодня ему было лучше, но он был очень слаб. Еще он вспомнил жуткий кошмар, в котором женщина пела песню на забытом им языке.

Ясир пошевелился, Поли сразу проснулась и открыла глаза.

-Как ты себя чувствуешь? - вставая, спросила она.

Ясир не сразу ответил, сказал, что намного лучше.

Поли, вся лохматая и заспанная, нашла на прикроватном столике градусник и подала его Ясиру. 37,5 - все к лучшему.

Она ушла из комнаты и вернулась, где-то, через час. Лежавший в дреме Ясир увидел, что она принесла поднос с чашками.

-Сейчас ты будешь маленьким мальчиком, и я буду тебя кормить,- с улыбкой и важным воспитательским голосом сказала Поли, беря в руки чашку с супом.- Привстань немного, не хочу тебя ошпарить. А теперь за папу, - она начала кормить Ясира с ложечки, а он в недоумении послушно открывал рот. - За маму... за Олафа, за него три ложки. Молодец.

Она убирала ложку и вытирала салфеткой его рот.

-А теперь мы морсом запьем таблетки.

Пока Поли копалась в пачках с таблетками, Ясир сел.

-Госпожа...

-Нет уж, - резко прервала его Поли. - Пока ты болен никаких госпожей! Ты - больной, а я о тебе забочусь. И никаких возражений я не принимаю.

Она с силой уложила его обратно, подоткнула одеяло. Строго посмотрев на него, погрозила пальцем и вышла из комнаты.

Ясир лежал в раздумьях о происходящем. Поли еще пару раз заходила к нему, дав ему носки и принеся еще пару стаканов морса. Попутно сообщила, что собирается сделать в доме уборку.

«Она ведет себя как хозяйка, - подумал он.- Но ведь господин разрешил ей все. Странная она, заботиться обо мне. Лежал бы я здесь и все... принесла еду, кормила как дите». Он улыбнулся, все же такая забота приятна.

Ясир не мог вспомнить, чтоб он вчера раздевался. Значит это она его раздела. Точно. Еще натирала его чем-то. Она его касалась. Он засмущался, как будто Поли была здесь и видела его голого, а главное беззащитного, больного. Его никто не касался из домин добровольно, вернее его касались, но не так.

Ясир словно только что почувствовал эти новые ощущения - руки Поли на себе, эти теплые и мягкие ладошки, бережно скользящие по коже...

Вдруг он вскочил: «Это песня! А может это она пела?! Ее голос... откуда она знает? Неужели она все знает…»

Смятение и боль волной нашли на Ясира. Он подошел к окну, ему не хватало воздуха, одернул штору и попытался открыть створку - не получилось.

Что это? Щемящее чувство тоски и невыносимого одиночества разрывали его душу. Одна единственная слеза ползла по его щеке.

Когда-то, очень давно он сам запретил себе чувствовать, любить, вспоминать. Вспоминать единственное светлое в его жизни - любовь матери. А сейчас, сейчас эта женщина разрушила спасительный кокон одним нежным заботливым прикосновением, одним словом давно забытой материнской песни.

Он метался по комнате, натыкаясь на предметы словно слепой. Мама, мама, я тебя люблю! Верните мне мать! Верните мне жизнь! Верните мне меня! Меня!

Кого тебя? Он словно услышал голос почти забытого Аббаса. Тебя нет, есть Ясир! Мальчик, наряженный в девочку и превращенный в игрушку для утех. Кто ты, назови свое имя?

«Как меня зовут? Как меня зовут?» - бесконечно повторял Ясир, метясь по комнате, словно от его ответа произойдет чудо и он вернется в прошлое, где темноволосая женщина поила его молоком из голубой чашки, а черноглазый мужчина, усадив его себе на плечи, запускал с ним воздушного змея.

А потом это исчезло, осталось унижение, боль, ненависть и... кокон, куда он поместил самое сокровенное, куда похотливые руки насильников не доберутся. Ему казалось, что его душа разорвется на куски, а сердце лопнет.

Из памяти всплывали образы: вот он одетый в яркое красное платьице с волосами, завитыми в локоны под ритм барабанов танцует в кругу перед сидящими на полу мужчинами; вот другие такие же, как он, мальчики поднимают с пола купюры под мужской смех; ненавистное бородатое лицо Аббаса смеется, широко разевая рот; вот он, изнасилованный в который раз один валяется на грязном матрасе обливаясь слезами; вот его бьют, а он не просит пощады, он хочет чтоб его забили до смерти, как того, другого мальчика... как же звали того мальчика.

И снова Ясир пытался вспомнить свое имя, настоящее имя.

Он остановился, схватившись за голову. Так он стоял, боясь пошевелиться, а когда поднял глаза, увидел Поли, она с тревогой смотрела на него.

-Ты снова весь горишь, - она обняла его, подвела к кровати. Он безучастно покорно шел.