Эспер Ухтомский - От Калмыцкой степи до Бухары

Астраханская калмыцкая степь охватывает пространство в семь с половиною миллионов десятин . По данным, за 1888 г., население в отдельных улусах равняется следующему количеству кибиток, принимая, что в каждой от трех до семи душ:

1) В Эркетеневском улусе . . 3,130 киб.

2) › Багацохуровском » . . . 3,243 »

З) › Икицохуровском » . . . 3,242 »

4) › Александровском » . . . 2,073 »

5 › Харахусовском » . . . 2,763 »

6) › Малодербетовском » . . . 9,782 »

Итого 24,233 киб.

Значит, всего народа не меньше 110-130 тыс. обоего пола. Если принять во внимание, что еще кроме того, остаются донские, ставропольские, уральские калмыки, да и в Сибири найдутся единокровные им инородцы той же монгольской ветви, поневоле задаешь себе вопрос: не /24/ пора ли приняться наконец за серьезное изучение их быта и особенностей? Вдоль русско-китайской границы доселе кочуют потомки тех приволжских буддистов, которые в прошлом веке ушли обратно на восток. В их кочевьях хранятся старинные грамоты, старинные вещи и т. п. У астраханских есть близкая родня между иноземными. Степной север Небесной империи как-то сам собой, в силу исторического порядка вещей, тяготеет к России. В случае войны с громадным загадочным соседом весьма и весьма важно иметь разноплеменых монголов или союзниками, или дружелюбно-нейтральными. Вызывать же подобное явление всего естественнее и легче могут наши инородцы-ламаиты. Для этого нужно, чтобы и мы, в свою очередь. понимали их нужды, - особенно не стесняли их в религиозном отношении (ибо все интересы этих подданных Белого Царя сводятся к одному: к вере). Правительство в сущности должно бы придерживаться такого плана: по калмыкам в Европе исподволь и тщательно знакомиться с монголо-тибетской культурой и миросозерцанием принявших ее степняков, на основании добытых этим путем сведений управлять далекою окраиною, постепенно вникать в строй /25/ туземной жизни и симпатии к нам в китайских пределах. Конечно, параллельно с тем нашлось бы немало и всякой другой побочной работы в одинаковом направлении. Тут высказывается лишь, что желательно в принципе.

Неприглядна Волга южнее Астрахани... Низкие, довольно пустынные берега... Не глубоко сидящие пароходы... После многолюдья и оживления на городских пристанях, когда увидишь себя в значительно суженном водном пространстве, с густо разросшимися камышами, закрывающими даль, невольно просыпается пасмурное настроение. Не мудрено, что в этих местах, славящихся лихорадками, искони не слышно ни о какой правильной спокойной жизни. Не смотря на свое крайне выгодное географическое положение, они сами по себе исторически ничем не замечательны. Тут уже как бы чувствуется переход от европейского быта, в широком смысле этих слов, к обиженным природою и почти заброшенными людьми неоседлым частям Средней Азии. Начинается рыбное царство. /27/ Рабочий люд ютится по чернеющим кое-где ватагам: в тяжелой печальной обстановке упорно, неутомимо трудятся промышленники. Земля перестает гостеприимно встречать человека и отдаривать его за потраченную работу: на смену является другая стихия, с не иссякающими богатствами, несметным количеством пищи на миллионы населения. Недаром в низовьях Волги когда-то, вероятно, все представляло морскую поверхность и она сравнительно недавно (какие-нибудь тысячи лет назад) отошла к югу. Прежние владения старика Каспия продолжают щедро кормить пришельцев и расстилающуюся за ними сушу. Она же, не взирая на благодеяния, расточаемые ее детям, постепенно оттесняет море дальше и дальше. Подует с него ветер (так называемая «моряна») и в мелководных устоях глубина заметно увеличивается; но стоит ему стать «верховым», и вода сгоняется до такой степени, что местами лодкам неудобно подвигаться. Можно ли при таких условиях, когда Волга как бы теряется в перехватывающей ее на пути земле, забывает свое царственное величие и. могучую красоту, дробится на притоки, - можно ли, спрашивается, при таких условиях считать благоприятною для торговли речную до- /28/ рогу из Средней Азии к сердцу России? Не говоря уже о том‚ что из-за этого значительные по объему суда принуждены разгружаться в некотором расстоянии от астраханского берега, а плоскодонные парусные меньших размеров хотя и ходят прямо из Астрахани к каспийским портам, но, при отсутствии попутного ветра, иногда чуть ли не месяцы употребляют на переходы в сотни верст, - в довершение несчастия северная часть моря зимою покрывается льдом и связь с Поволжьем нарушается.