Windows User - Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. Том 2

Этим движением не замедлили воспользоваться протестантские проповедники. Религиозные собрания протестантов стали совершаться открыто на полях, и на них являлись конфедераты, приходили тысячные толпы народа, среди которых были и конные вооруженные люди, и продавцы протестантских книг и т. п. Собрание обыкновенно баррикадировалось опрокинутыми повозками, срубленными деревьями и досками. Здесь пелись псалмы, произносились проповеди, и массы горожан и поселян делались кальвинистами, так что реформированная религия прямо становилась выражением национальной и политической оппозиции. Правительство не решалось разгонять сборища вооруженной силой, и скоро движение приняло уже совсем грозный характер: как буря, пронеслось по всей стране иконоборство, поразившее современников своею быстротою и трудностью открыть виновных. Дворяне оказались бессильными утишить народное волнение. Многие из них тогда даже отпали от союза гёзов, тем более, что правительница сделала кое‑какие уступки. Это было началом целой революции, но на первых порах правительству все‑таки удалось справиться с движением.

Герцог Альба. Портрет работы Тициана

Филипп II в это время послал в Нидерланды своего полководца, герцога Альбу. При известии об этом Вильгельм Оранский удалился в свои германские владения и убеждал Эгмонта тоже уехать. Но он остался на родине, не желая, чтобы его имения были конфискованы, и вовсе не думая, что с ним случится что-либо дурное, так как он был преданный королю слуга, католик и даже наказывал кальвинистов. Он не хотел верить предположению Вильгельма Оранского, что Филипп решился уничтожить вождей народа, «отрубить у тела голову, чтобы оно не могло более двигаться». Известие о назначении Альбы заставило выселиться из страны, и многих других; в числе уехавших был и Марникс де Сент‑Альдегонд, начавший за границей свою литературную полемику против религиозного фанатизма и политического деспотизма герцога Альбы. Вскоре после своего приезда в Нидерланды с испанским войском Альба сменил Маргариту, и в стране начался настоящий террор. Совершены были казни, при чем погибли Эгмонт, Горн и другие влиятельные магнаты; был учрежден вместо законных судов «совет о мятежах», прозванный кровавым советом, и в него назначены некоторые испанские члены: совет этот всегда находил виновным того, кого Альбе хотелось погубить, иногда просто для того, чтобы взять в казну или прямо себе имение приговоренного к смерти. Политический символ веры нового правителя был прост, в духе самого Филиппа II: лучше, говорил он, страна разоренная, но верная Богу и королю, чем богатая, но еретическая и преданная дьяволу; юристы осуждают только за доказанные преступления, но государственные дела так вестись не могут; нужно, чтобы каждый постоянно трепетал, как бы его собственный дом сегодня же на него не обрушился, потому что только этим можно заставить человека заплатить деньги за прощение его преступлений. Палачам и тюремщикам было много дела при таком правителе: тюрьмы наполнялись дворянами, горожанами, поселянами; совершались настоящие коллективные юридические убийства; тела казнимых оставлялись на виселицах, деревьях, кострах, колесах; имущества казнимых и эмигрировавших конфисковались; сама эмиграция была, однако, запрещена, и попытка к выселению наказывалась смертью. Местные вспышки против испанцев, отдельные партизанские попытки тоже сурово подавлялись. Кончилась неудачей и попытка, сделанная Вильгельмом Оранским, хотя ему оказали помощь гугеноты. Герцог Альба поставил своей задачей ввести в Нидерландах абсолютизм и, не обращая внимания на законы страны, стал установлять косвенные налоги. Купцы прекращали торговлю и закрывали лавки, но Альба грозил вешать тех, которые не откроют лавок. Этот террор, начавшись в 1567 г., продолжался несколько лет. Даже ходатайство императора Максимилиана II за Нидерланды, по просьбе немецких курфюрстов, ни к чему не привело: на его совет по восстановлении спокойствия в стране дать ей религиозный мир, которым она, как часть империи, имела право пользоваться, Филипп II отвечал, что никто не может вмешиваться в его дела, и что все католики должны были бы скорее благодарить его за усмирение подданных, оскорбляющих религию, а не вступаться за бунтовщиков. В нидерландском деле начинали уже заинтересовываться правительства Франции и Англии и их подданные обоих исповеданий, а сам Филипп II смотрел на Нидерланды, как на страну, из которой удобнее всего было бы нанести удар Англии, тем более, что Елизавета позволяла скрываться в английских гаванях судам «морских гёзов», нападавших на испанские корабли и грабивших их.