Оксана Алексеева - Неслучайности [СИ]

Яна привыкла ложиться чуть позже, поэтому не могла сразу уснуть. Она просто лежала на спине и рассматривала темноту вверху.

— Мой отец умер.

И больше ничего. Да и смысла задавать вопросы сейчас не было. Яна не удивилась — она как будто ожидала услышать именно это. Она просто перекатилась на бок и обняла его сзади, надеясь, что хоть такая поддержка облегчит его внутреннюю тяжесть. Умер человек, которого он всю жизнь искренне ненавидел. Умер тот, кто сделал его таким, каков он есть сейчас. Ушла последняя связь с его детством и матерью. И в таких сложных чувствах ненависть не бывает одинокой. Вадиму очень тяжело именно потому, в душе сейчас полный разброс: не будь ненависти — он бы заплакал, не будь любви — спокойно бы уснул.

На похороны Вадим все же отправился, потому что поддался совсем идиотской Яниной гипотезе о том, что якобы лучше попрощаться, чем не попрощаться. На самом деле, их прощание произошло давным-давно, когда Вадим выбрался из ада и отмежевался от этого конкретного человека. На кладбище собралось всего несколько людей, что было неудивительно. Отец умер в больнице от цирроза печени, одиноким, в чем сын его видел самую логичную закономерность.

Разошлись все тоже быстро, но Вадим все стоял и стоял, глядя на памятник с такой знакомой фотографией. Он ни о чем не думал, просто продолжал так стоять часами. И только потом, гораздо позже, уже в своей машине ощутил, как замерз. Это ничего. Пройдет. А пока ему нужен только отдых. Вадим выделил себе выходные, оставив Лизу за главную. В первый день он пил, а вечером пил еще больше с пришедшими и молчаливыми друзьями. Во второй спал. А на третий как будто даже стало немного легче. Настолько, что он откопал в каких-то закромах старую фотографию со свадьбы родителей. Поставил ее на тумбу — пусть видят, как он справляется со всем, что уже было, и со всем, что еще будет.

В пятницу он все же отправился в ночной клуб в поисках разового приключения. И уже затащив на все согласную жертву в мужской туалет, вдруг передумал. Ему показалось, что откуда-то из кабинки непременно должна высунуться любопытная мордашка Яны — ведь для той привычна слежка. Она просто обязана за ним следить, чтобы мир не рухнул. Девица успела оставить на его шее смачный засос, а потом была отшита и оставлена в одиночестве. Найдет, красавица, кому еще нужен минет, такая не пропадет.

Яна проиграла. Она поняла это со всей отчетливостью, когда держала в руках телефон. Если она позвонит, чтобы поинтересоваться его самочувствием — Вадим разозлится. Он не выносит жалости. И именно поэтому никогда не говорил о матери. А теперь не будет говорить и об отце. Поэтому она не звонила, но до боли в груди хотела, чтобы он сам позвонил ей. Попросить приехать или просто равнодушно поинтересоваться делами — неважно. Ей было жизненно необходимо, чтобы он позвонил, но телефон продолжал молчать.

И именно на этой мысли она и признала свое поражение. Можно влюбиться, можно восхищаться чьей-то внешностью или характером, можно хотеть поцелуев или ласк — все это с Яной уже случалось. А можно вот так просто — хотеть, чтобы конкретный человек в сложный период нуждался в тебе не меньше, чем ты в нем. И такое с ней было впервые. Слишком сложно, чтобы описать банальными «ревность» или «страсть». Слишком запутанно, чтобы проанализировать и сделать вывод. И только тут она поняла, о чем раньше говорил Вадим — вот это самое возникает так глубоко, что перестает иметь отношение к недостаткам, достоинствам, хорошим или плохим поступкам. Оно просто есть, и никаким анализом его не вытравить.

А он все не возвращался в ее жизнь, чтобы хоть как-то смягчить это жуткое существование порознь. После похорон он взял еще три дня для отдыха. Так скоро и практика закончится, не позволив начаться чему-то более важному.

И в одно утро он пришел в «Нефертити». Просто пришел — как ни в чем не бывало, такой же серьезный и уверенный в себе. Тут же разогнал всех встречающих по отделам, улыбнулся далеко стоявшей Яне искренне и широко, а потом потащил Елизавету Николаевну в свой кабинет. Яна не смогла бы сформулировать, чего конкретно ждала, но сейчас ей хотелось разрыдаться от разочарования.

Но потом ей все же удалось найти предлог, чтобы попасть к нему. Вадим тут же встал, подошел к ней, но предоставил право первого слова. А у Яны за истекшие без него дни накопился такой шквал мыслей, что их невозможно было озвучить. Поэтому она начала с самого нелепого: