Айя Субботина: Молчи обо мне

Мероприятие, на которое меня ведет Тася, проходит в рамках важного экономического форума. Понятия не имею, как сестра нашла повод туда просочиться, потому что, судя по информации из интернета, тут будут почти сливки общества, много иностранцев и людей, чьи доходы не пересчитать десятками миллионов в месяц. Тем не менее, вчера вечером, когда я, убитая в хлам очередным посещением гинеколога и очередной же порцией плохих новостей о том, что рожать нужно было вчера, Тася поводила стильными черными пригласительными у меня перед носом и сказала, что организует папу своему будущему племяннику. И не абы кого, а «жеребца с родословной». Она давно встала на путь прогрессивной женской позиции, хоть категорически не любит, когда ее называют феменисткой, и уже много лет называет мужчин исключительно «жеребцами». Неудивительно, что при таком подходе сестра и занятие выбрала соответствующее: она ведет тренинги, которые я мысленно называю «Как стать крутой самостоятельной женщиной и показать мужчине средний палец». И у Таськи просто нет отбоя от желающих. Судя по отзывам, она действительно умеет превращать мужних забитых домохозяек в независимых женщин. Стыд на мою белобрысую голову, но я ни разу даже не попыталась вникнуть в суть ее философии. Хватает того, что за тридцать лет жизни я в принципе научилась держаться подальше от мужчин, а независимости у меня хоть отбавляй — своей могу торговать на ярмарке.

— Самое главное, — наставляет Тася, когда мы усаживаемся в такси, и я уже понимаю, что вечер в новых туфлях будет просто пыткой, — не тебя выбирают — ты выбираешь. Понравился конь — бери его. Выбрось из головы чушь о трех обязательных свиданиях. Тебе с ним не жить, тебе нужна только его семенная жидкость.

— Тась, ну хватит. — С извиняющимся лицом смотрю на водителя в зеркало заднего вида.

— Не хватит, а хоть раз послушай сестру. — Конечно, она обижается не всерьез и через секунду уже не смотрит на меня, словно терапевт на бабульку, которая явилась на прием с собственным диагнозом и рецептом. — Представь, что ты выбираешь породу. Походи, присмотрись, выбери такого, чтобы матка задымилась от цвета его глаз или формы подбородка. И вперед.

Хорошо, что работа не забывает обо мне даже в субботу вечером, и телефонный звонок избавляет от необходимости выслушать сестринские наставления.

Под мероприятие отведен огромный выставочный центр, к нашему приезду уже порядочно набитый гостями. Я даже не удивляюсь, что в зале полно мужчин в традиционны арабских одеждах, и повсюду звучит иностранная речь. Пока сестра сует мне в руку бокал с шампанским, рядом оказывается мужчина средних лет и на ломанном русском интересуется, не мы ли та самая потерянная ветка царской крови Романовых.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍— Прошу прощения за поведение нашего гостя, — извиняется за порядком поддатого француза высокий мужчина с теплым тембром голоса.

У меня всегда была слабость к выразительным мужским голосам. Но, к сожалению, в моей жизни все они принадлежали либо певцам, либо малосимпатичным мужчинам. Но о владельце этого голоса точно нельзя сказать, что он не хорош собой.

На вид ему около тридцати пяти, и у него по-аристократически узкие, точеные черты лица — красивого холеного лица, на котором даже тонкие губы смотрятся на удивление гармонично. А еще у него красивые голубые глаза: яркие, выразительные, того самого цвета, который можно получить либо специальными линзами, либо продав душу дьяволу. Светлые, немного волнистые волосы, почему-то немного растрепанные и как будто слегка влажные. Хорошая худощавая фигура, идеально скроенный по ней темно-синий костюм.

Если бы я на минуту стала моей сестрой, то сказала бы, что это именно тот мужчина, от которого у меня могла бы задымиться матка. Если бы не одно «но»: я умею защищаться от такого вторжения в личное пространство. И умею держать эмоции под контролем. Возможно, не нашедшая во мне пристанище искра, осчастливит какую-то другую женщину в этом зале.

— Милый старикашка, — не старается скрыть язвительность Тася.

— Он просто не привык, что наше неразведенное спиртное запросто укладывает на лопатки, — отзывается мужчина. — Утром ему будет стыдно, поэтому, если вы смилостивитесь над французским виноделом и назовете адрес, он будет рад предоставить свои самые искренние извинения.

— Лучше позаботьтесь о том, чтобы до конца вечера он не разорился на завтрашние извинения, — предлагает сестра.