Айя Субботина - Молчи обо мне

— Прости, — я быстро исправляюсь и притягиваю ее к себе, нарочно прижимаю ладонью голову к своему плечу. И снова, как ненормальный, чувствую тот же запах: сладость и терпкая горечь. — Ты снова купила те духи?

— Была у сестры — не смогла удержаться, — извиняется она. — Ну и нос у тебя!

На самом деле я почти не различаю все остальные духи, которыми она пользуется — на туалетном столике не меньше двух десятков всяких красивых бутылочек. Но этот запах — он не ее. Это чушь собачья, но у меня стойкое ощущение, что Элли взяла у Левитской платье в прокат, что она носит то, что ей не идет и не принадлежит.

— Все в порядке. Один вечер я переживу. Так что с курсами?

Элли отодвигается, удобно укладывается на живот и с горящими от восторга глазами рассказывает, что уже несколько недель ходит на курсы фотографии, и что она полностью увлечена этим новым миром. А как раз завтра у них парный урок — «Подробности ты все равно не поймешь!» — но она буквально не знала, как попросить меня составить ей компании.

— Думала, ты снова будешь весь в работе и делах, — виновато говорит она. — Просто… ну, знаешь, там почти все женщины — холостячки. Мне просто хочется прийти с мужчиной, который принадлежит мне.

Всегда знал, что женщины любят хвастаться своими мужиками, особенно — да, я не страдаю лишней скромностью — мужик не урод и неплохо выглядит, да еще и при деньгах. А Элли в этом плане почти как сорока: любит выкладывать общие фотографии по поводу и без и разбавляет их не только сериями фото моих подарков с разных ракурсов, еды из ресторанов, куда я ее вожу, но еще селфи. Если она и ходит на курсы, то на ее странице это пока никак не отразилось. Но она развивается, а в моих глазах это несомненный плюс.

Я соглашаюсь — и на следующий день, около шести, мы едем в студию.

Новый год остался позади, но завтра — Рождество, и Элли везет с собой внушительный бумажный пакет со всякой всячиной: я вижу только карамельные палочки и венок из искусственных еловых веток.

— Будет постановочная сьемка, — как будто вскрывая тайну, говорит Элли. — И мне нужны руки в кадре. Твои подойдут идеально.

Студия, в которой она занимается, находится на втором этаже старого заброшенного здания. Довольно далеко от центра, но все равно не на отшибе, чтобы я переживал, почему она шатается в такие дали совершенно одна.

Почти сразу я понимаю, что Элли не преувеличивала, называя других слушательниц — одинокими. Почти все они, даже совсем зеленые девчонки, выглядят так, словно прилетели с другой планеты, где давно победил феминизм, и женщины больше не обязаны прореживать сросшиеся брови или следить за гармонией в одежде. И, тоже ожидаемо, я — единственный мужчина в этом цветнике. Еще одна участница тоже пришла с парой, но это — другая женщина. Справедливости ради, пока она не открыла рот, я был уверен, что это мужик.

Занятие начинается, и я почти с интересом наблюдаю, как преподавательница — сама очень похожая на хипстера — рассказывает о композиции в кадре, о правилах гармоничного расположения предметов и о том, что фото должны быть в динамике и живыми. Но примерно через пятнадцать минут дверь в студию открывается и в зал проскальзывает еще одна фигура.

— Прошу прощения, — извиняется Левитская, — метро…

Она украдкой осматривает зал в поисках свободного места, и пока ее взгляд скользит в мою сторону, я чувствую себя баром Мюнхгаузеном, который оседлал ядро и вот-вот отправится на луну.

Так вообще бывает? Такие совпадения. Она же пашет как проклятая! Даже ослушалась моего приказа не являться на работу десять дней — пришла уже через пять и просто взялась за дело. У нее же ребенок. Как она успевает ходить еще и на курсы?

Но во мне что-то громко щелкает в этот момент.

Что-то такое, что высвобождает странное щекочущее приятное чувство гордости. Я баран, но почему-то, глядя на эту маленькую, уставшую женщину, я испытываю невероятное чувство гордости. Оно сокрушает меня, глушит, словно динамитная шашка. С трудом держусь, чтобы не притянуть ее за руку, обнять и сказать: «Моя женщина просто умница!»

Но она не моя женщина.

Евгения замечает меня, и по ее лицу хорошо заметно, что эта встреча тоже вышибает почву у нее из-под ног. Она несколько секунд вообще не моргает, а потом быстро занимает предложенное преподавателем место в дальнем конце зала. Как будто нарочно — подальше от меня, чтобы мы даже воздухом одним не дышали.

Я честно бегал от нее, как и она от меня, но это уже словно романтическая история, в которой судьба берет героев за шиворот, словно котят, и сталкивает их лбами. Когда я стал таким тупым романтиком?