Сергей Лукьяненко - ea94c9fe1ed34b2886490d583402e025

видом иду по коридору, а потом по переходу направляюсь к

восточному входу в отделение неонатологии, обгоняя по пути

нескольких врачей. Они явно спешат по какому-то своему

делу, так что меня никто не останавливает. Осторожно

толкаю дверь и замечаю Стеллу. Я уже открываю рот, чтобы

спросить, что это все, черт возьми, значит, но меня

останавливает хмурое и серьезное выражение ее лица. Она

смотрит на ребенка, трубок и проводов на котором больше,

чем рук и ног

Его крохотная грудь тяжело поднимается и опадает.

Дышится ему явно с трудом. Я чувствую, как бьется в груди

мое собственное сердце, как напрягаются легкие, пытаясь

напитаться воздухом после сумасшедшего забега по

больнице.

— Малышка борется за жизнь, — говорит наконец

Стелла, поймав мой взгляд в стекле. Она еще не знает, что

ждет ее впереди и почему она борется. Это просто...

инстинкт. Она хочет жить Уилл.

Инстинкт.

79

Я этот инстинкт утратил давно. Может быть, в моей

пятидесятой больнице, в Берлине. Может быть, восемь

месяцев назад, когда подхватил В. сераciа и меня вычеркнули

из очереди на трансплантат. Таких случаев было немало.

Я стискиваю зубы:

— Послушай, ты выбрала не того парня для своей

вдохновенной речи...

— Пожалуйста.

—

Она

останавливает

меня,

поворачивается, и я с удивлением обнаруживаю на ее лице

отчаяние. — Мне нужно, чтобы ты соблюдал режим,

выполнял все предписания. Полностью и неукоснительно.

— Я, кажется, плохо тебя расслышал. Ты сказала...

пожалуйста? — Разговор получается серьезный, а мне этого

совсем не надо. Но выражение на ее лице остается тем же. Я

качаю головой и подхожу ближе, но не близко. Что-то

случилось. — О’кей. И все-таки что здесь на самом деле

происходит? Смеяться не буду.

Стелла вздыхает и отступает на два шага:

— У меня... проблемы по части контроля. Мне нужно

знать, что нее в порядке, все идет как и должно.

— И что? Меня-то это каким образом касается?

— Я знаю, что ты не выполняешь предписания. — Она

прислоняется к стеклу и смотрит на меня. — И это меня

бесит. Невыносимо бесит

Я откашливаюсь и смотрю на беспомощную малышку по

ту сторону стекла. Что-то во мне шевелится, какое-то

непонятное чувство вины, хотя с чего бы?

80

— Да... ну, был бы рад тебе помочь, но... То, о чем ты

просишь... — Я качаю головой, пожимаю плечами. — Э, даже

не знаю как.

— Чепуха. — Стелла топает ногой. — Все больные

кистозным фиброзом знают, как и что нужно делать. К

двенадцати годам мы практически сами уже доктора.

— Даже избалованные засранцы? — бросаю я и

срываю маску. Мой комментарий бьет мимо цели и совсем ее

не забавляет. На лице то же страдальческое выражение. Не

знаю, в чем именно проблема, но что-то грызет ее изнутри. И

дело тут не только в стремлении к контролю. Я перевожу дух.

Ладно, хватит валять дурака.

— Ты серьезно? Я тебе жить мешаю?

Стелла не отвечает, и мы стоим, молча глядя друг на

друга, и в какой-то момент между нами возникает что-то

вроде молчаливого понимания. Я отступаю на шаг и в

качестве жеста примирения надеваю маску и прислоняюсь к

стене.

— О’кей. Пусть так. И если соглашусь, что мне с этого

будет?

Она смотрит на меня прищурившись, кутаясь в свою

лилово-серую толстовку. Я не спускаю с нее взгляда: смотрю,

как ее волнистые волосы падают ей на плечи, а в глазах

отражается все, что она чувствует.

— Хочу нарисовать тебя, — вырывается у меня,

прежде чем я успеваю остановиться.

— Что? — Стелла упрямо качает головой. — Нет.

— Почему нет? Ты красивая.

81

Черт. Вырвалось. Она смотрит на меня, удивленная и,

если только это мне не кажется, немного довольная.

— Спасибо, но нет.

Я пожимаю плечами и иду к двери:

— Значит, не договорились.

— А ты не можешь попробовать приучить себя к

дисциплине? Соблюдать режим? Даже для спасения

собственной жизни?

Я останавливаюсь. Смотрю на нее. Неужели не дошло?

— Мою жизнь уже не спасти. Как и твою. —

Поворачиваюсь и бросаю через плечо. — в этом мире все

дышат воздухом, взятым взаймы.

Открываю дверь в коридор, и тут меня настигает ее

звонкий голос:

— Эй, ладно!

Вот так неожиданность. Я замираю, и дверь со щелчком

закрывается.

— Но только не обнаженной, — добавляет Стелла и

снимает маску. Ее губы складываются в подобие улыбки.

Первой улыбки, предназначенной мне. Вот так пошутила.