Маргарита Дорогожицкая: Змеиное варенье

Я стояла среди знатных дам придворной свиты, а инквизитор не сводил глаз уже с меня. Епископ торжественно провозглашал слова венчального обряда, но я ничего не слышала. Чтоб ты провалился, злыдень пысюкатый! Я тебе устрою. Я буду думать о тебе, представляя самое срамное, что вообще можно вообразить.

Инквизитор занервничал, подергал на себе воротник мантии, покраснел, отвел от меня взгляд, уставился в пол, плотно скрестил ноги, сцепил руки, склонил голову и… начал молиться! Засранец! Я тут горячей лужицей перед ним растекаюсь, а эта падлюка из себя праведника корчит! Остаток церемонии прошел, как в тумане. Я воображала то откровенную похабщину, то кровавую расправу над инквизитором, то вообще принималась молиться, не в силах противостоять его влиянию. А потом Кысей куда-то исчез.

Свадебная процессия отправилась во дворец. Инквизитора нигде не было, и я выкинула из головы мысли о нем, сосредоточившись на вояге. Густав шествовал в пышном пурпурном наряде и дорогих мехах, с таким самодовольным и уверенным выражением лица, что у меня заныло в груди. Скорей бы уже, скорей…

Меня схватили за руку и выдернули из процессии, зажав рот. Я оказалась в узком простенке дворцовой ниши, укрытой от посторонних взглядов. Кысей прижал меня к стене и злобно шепнул:

— Что еще вы задумали? Почему думаете о вояге?

Я мгновенно утонула в шоколадном омуте глаз, горьковатом запахе роскошной гривы, тепле его тела…

— Прекратите воображать пошлое! Отвечайте! Почему вы сбежали от меня? Спрятались в монастыре?

Вынудили кардинала отправить меня в Керекеш?

— Потому что мне не нужна ваша любовь… как и ваше спасение. Отпустите меня.

Против ожидания, мои слова не возымели на него никакого действия. Кысей раздраженно отмахнулся от них.

— А вас уже никто не спрашивает. Поздно. Я вас люблю. И не позволю…

— Я вас не люблю! — выкрикнула я. — Так что катитесь отсюда!

— И не подумаю, — он еще сильней прижал меня к стене, и я с ужасом обнаружила его руку на груди, там, где до сих пор горел символ. Фанатик клятый! Я малодушно закрыла глаза и всхлипнула от бессилия, понимая, что еще немного, и наброшусь на него прямо здесь.

— Откройте глаза, — велел Кысей.

Я упрямо покачала головой и зажмурилась еще больше. Тогда мерзавец коснулся моих губ в легком поцелуе, скорее, даже намеке на поцелуй. Я отпрянула и забилась в его объятиях, отчаянно вырываясь.

— Только посмейте! Я закричу! Это насилие!

Мне удалось вывернуться, но Кысей обнял меня сзади и привлек к себе. Его шепот обжигал шею:

— А мне плевать, что это. Вы моя. И я вас не отпущу, — его рука оказалась уже у меня на шее, задирая подбородок и заставляя повернуть к нему голову. — Сегодня ночью после торжества. Придете ко мне. Или я сам приду за вами.

Моя щека горела от соприкосновения с его кожей еще очень долго после того, как он ушел. Я сползла по стене, давясь отчаянным воем и так плотно стиснув колени, что заныли кости. Этой ночью все будет кончено. Безумное пиршество для всех, кроме меня. Даже крошечной толики сладкого мне не достанется…

Зато сладкого безумия с лихвой досталось великому князю. За праздничным столом доза спорыньи в его шоколаде была в пять раз больше обычной. Старик был в ударе. Он необычайно воодушевился, затеял ссору с братом, потом прослезился, глядя на бледную, как полотно, внучатую племянницу и ее надменного жениха, пытался ущипнуть за задницу юную жену вояга Збрунского, а вместо благословения молодым и вовсе принялся ловить воображаемых бабочек. Я шепнула настоятельнице, что уже время.

Поддержка заговорщиков Селестиной была под вопросом, но я не сомневалась в благоразумии матушки.

На рожон она точно не полезет.

Настоятельница встала и торжественно объявила, что молодым пора в опочивальню для завершения брачной церемонии по северному обычаю. Княжна вздрогнула и перестала дышать, затравленно глядя на меня. Я бодро ей улыбнулась, стараясь не смотреть на мрачного инквизитора и настороженно-кислого советника рядом с ним. За столом разгорался скандал, умело поддерживаемый Севастьяном и верными ему людьми. А свадьба внучки — всего лишь предлог…

Мне пришлось приложить все усилия и из кожи вон вылезти, чтобы попасть в свиту невесты. И удалось только благодаря матушке-настоятельнице, которая уверилась в моей святости и неоспоримому доказательству ее полноты. Послушнице Лидии, почти святой-чудотворнице и ее будущей преемнице, настоятельница разрешила нести реликвию заступницы Милагрос.