Константин Дадов - Дискорд однажды - Дискорд навсегда (СИ)

- сестра...

"она предала тебя, смирись с этим".

- я... мне...

"ты вернешься, когда сможешь скопить достаточно сил".

- я получу все ответы. - Опустив голову и смотря на серебряный песок, убежденно заявила иссиня-черная аликорн. - И если они мне не понравятся...

"мы отомстим!".

Волна черно-фиолетовой энергии, разошлась во все стороны, сметая на своем пути песчаные дюны и перекрашивая поверхность светила.

Той же ночью, когда жители Эквуса посмотрели на небо, их взглядам предстала фиолетовая луна, на поверхности которой виднелись множественные черные пятна неровной формы. На утро из сплетен, сказок и суеверий, родилась легенда о лунном кошмаре...

(конец отступления).

"Шпаргалка).

Голден Руно - дух алчности.

Кристалл Рэйн - дух жадности.

Уайт Мун - дух гордыни.

Брут - дух зависти.

Фенрир - дух ярости.

Гурман - дух чревоугодия.

Старсвирл - дух любопытства.

Верба - дух азарта.

Плут - дух обмана.

Найтмер - дух страха.

Фемида - дух мести.

Вира - дух безжалостности.

Часть 24

ГЛАВА 23.

(отступление).

Я рожден из крови,

В час войны и боли,

Осознал себя среди костей.

Прах моя одежда,

Смерть укроет нежно,

И уложит в колыбель.

Запах тлена манит,

Жертву плоть оставит,

Душу бездна поглотит.

Я - отец чудовищ,,

Не зови на помощь,,

О спасенье позабудь...

Я - А-у-и-сотль,

Бог крови и вражды!

В сырой и темной пещере было холодно и жутко, а звучавший мурлыкающий низкий голос, только усугублял состояние пленников. Пони и грифоны, минотавры и различные животные, рассаженные по клеткам, в едином порыве стали вжиматься в дальние углы, в суеверном ужасе совершенно позабыв о всякой вражде, и даже о том, что некоторые из них являются пищей для других.

Все взгляды были направлены к источнику голоса, в тщетной попытке разглядеть его хозяина. В ответ, на них насмешливо взирали два кроваво красных уголька, в которых не имелось даже намека на зрачки.

Время от времени чудовище забирало кого-то из своих пленников, но не для того что бы съесть, а затем что бы превратить в монстра подобного себе. Химеры, которые выходили из-под его когтистых лап, были настолько же уродливы, насколько и безумны.

Место "потраченных" на эксперименты подопытных, вскоре занимали новые жертвы, так что клетки долго не пустовали. Те "счастливцы", кому довелось находиться в плену дольше остальных, рассказывали своим товарищам по несчастью, о той судьбе, которая ждет впереди. Надежда на спасение таяла очень быстро, так как убежище монстра невозможно было найти... да и во внешнем мире, о его существовании вообще не догадывались, списывая все исчезновения на хищников.

Иногда, между грифонами, пони и минотаврами, попавшими в клетки, прутья которых на ощупь напоминали сплавленные между собой кости, возникала дружба или даже нечто большее. Чувство единства перед ликом врага, заставляло вспыхивать в душах самые разные эмоции, и как бы это не было удивительно, преобладали среди них надежда и любовь...

- так-так-так. - Пылающие кроваво-красным глаза, стремительно приблизились к тюремному углу. - У меня сегодня хорошее настроение, так что кого-то из вас ждет очень неприятный вечер.

Взгляд необычных глаз, пронизывающий до самых костей и заставляющий сердце пропустить удар, одновременно был направлен словно бы во все стороны и никуда конкретно.

- а начну я пожалуй... с тебя. - Сгусток тьмы, оказавшийся когтистой лапой, легко распахнул клетку, которая до этого момента игнорировала все попытки ее выбить. - Иди ко мне, моя сладкая...

- нет! я не хочу становиться монстром! - Молодая, порядком исхудавшая пегаска, попыталась сперва вырваться из захвата чудовища, затем ударить или хотя бы укусить, вызвав тем самым довольное урчание. - Селестия! Прошу, принцесса! Не оставь нас...

- пусти ее! - С рычанием достойным взбешенной мантикоры, бескрылый грифон кинулся на врага, в отчаянной попытке защитить пони, которая за последние дни стала для него дороже чем кто либо на Эквусе.

- хорошо. - Неожиданно покладисто согласилось чудовище. - Тогда начну я с тебя.

Пегаска была небрежно заброшена обратно в клетку, тут же закрытую, а бог крови подхватив оглушенного грифона, бесшумно зашагал куда-то вдаль, выдавая свое место нахождения только блеском глаз.

После этого, пленники еще долго слушали причитания, всхлипы, молитвы и оскорбления, в исполнении пегаски, которая лишилась единственного существа, помогавшего в этом ужасном месте сохранить свой рассудок.