Сергей Михалков - БОЛЬШАЯ КНИГА стихов, сказок, басен, переводов, пьес

Как нитка-паутиночка,
Среди других дорог
Бежит, бежит тропиночка,
И путь ее далек.
Бежит, не обрывается,
В густой траве теряется,
Где в гору поднимается,
Где под гору спускается
И путника усталого —
И старого и малого —
Ведет себе, ведет…

В жару такой тропинкою
Идешь, идешь, идешь,
Уморишься, намаешься —
Присядешь, отдохнешь;
Зеленую былиночку
В раздумье пожуешь
И снова на тропиночку
Встаешь.

Тропинка продолжается —
Опять в траве теряется,
Опять в овраг спускается,
Бежит через мосток
И в поле выбирается,
И в поле вдруг кончается —
В родной большак вливается,
Как в реку ручеек.

Асфальтовое, новое,
Через леса сосновые,
Через луга медовые,
Через поля пшеничные,
Полянки земляничные, —
Во всей своей красе, —
Дождем умыто, росами,
Укатано колесами,
Раскинулось шоссе!

Идет оно от города,
Ведет оно до города,
От города до города
Иди себе, иди,
По сторонам поглядывай,
Названья сел угадывай,
Что будут впереди.

Устанешь — место выберешь,
Присядешь отдохнуть,
Глядишь — дорогой дальнею
И катит кто-нибудь.
Привстанешь, чтоб увидели,
Попросишь подвезти.
Эх, только б не обидели
И взяли по пути!..

И старыми и новыми
Колесами, подковами
И тысячами ног
Укатанных, исхоженных,
По всей стране проложенных
Немало их, дорог —
Тропинок и дорог!

Веселые, печальные,
То ближние, то дальние,
И легкие, и торные,
Извилистые горные,
Прямые пешеходные,
Воздушные и водные,
Железные пути…
Лети!..
Плыви!..
Кати!..

Облака,
Облака —
Кучерявые бока,
Облака кудрявые,
Целые,
Дырявые,
Легкие,
Воздушные —
Ветерку послушные…
На полянке я лежу,
Из травы на вас гляжу.
Я лежу себе, мечтаю:
Почему я не летаю
Вроде этих облаков,
Я — писатель Михалков?!

Это было бы чудесно,
Чрезвычайно интересно,
Если б облако любое
Я увидел над собою
И — движением одним
Оказался рядом с ним!

Это вам не самолет,
Что летает «до» и «от» —
«От» Москвы «до» Еревана
Рейсом двести двадцать пять…

Облака в любые страны
Через горы, океаны
Могут запросто летать:
Выше, ниже — как угодно!
Темной ночью — без огня!
Небо — все для них свободно
И в любое время дня.

Скажем, облако решило
Посмотреть Владивосток
И — поплыло,
И поплыло…
Дул бы в спину ветерок!..

Плохо только, что бывает
Вдруг такая ерунда:
В небе облако летает,
А потом возьмет растает,
Не оставив и следа!

Я не верю чудесам,
Но такое видел сам!
Лично! Лежа на спине.
Даже страшно стало мне!

Простой бумаги свежий лист!
Ты бел как мел. Не смят и чист.
Твоей поверхности пока
Ничья не тронула рука.

Чем станешь ты? Когда, какой
Исписан будешь ты рукой?
Кому и что ты принесешь:
Любовь? Разлуку? Правду? Ложь?

Прощеньем ляжешь ли на стол?
Иль обратишься в протокол?
Или сомнет тебя поэт,
Бесплодно встретивший рассвет?

Нет, ждет тебя удел иной!
Однажды карандаш цветной
Пройдется по всему листу,
Его заполнив пустоту.

И синим будет небосвод,
И красным будет пароход,
И черным будет в небе дым,
И солнце будет золотым!

Три Ветра — три брата
По свету гуляли,
По свету гуляли —
Покоя не знали.
Не знали покоя
Себе на забаву,
Но разные были
По силе и нраву.

Был младший из братьев
И ласков и тих,
И был он слабее
Двух братьев своих.
Он целыми днями
На воле резвился,
Он пылью дорожной
На травы ложился,
Сдувал одуванчики,
Трогал былинки
И в ельнике частом
Качал паутинки.
И было беспечным
Его дуновенье,
И было неслышным
Его появленье.

У среднего брата
Работы хватало,
Упрямства и силы
В нем было немало.
Любил потрепать он
Бумажного змея
И шапку сорвать
С головы ротозея.
Он дул-задувал,
Расходился на воле,
И мельницы в поле
Пшеницу мололи,
Столетних деревьев
Качались вершины,
На водную гладь
Набегали морщины,
И парусной лодке
Давал он движенье,
И было заметным
Его появленье.

Был третий, был старший
Из братьев Ветров
В своем удальстве
И жесток и суров.
Он знойным песком
Засыпал караваны,
Назло морякам
Волновал океаны.
И было, как видно,
Ему не впервые
Ломать, как тростинки,
Дубы вековые
И, крыши срывая,
Врываться в жилища.
Его называли
Ветрило! Ветрище!
Владел им бессмысленный
Дух разрушенья,
И было внезапным
Его появленье.