Люк Дженнингс - Убивая Еву

– …речь идет о числе комбинаций, равном двадцати семи в двадцать восьмой степени, – заканчивает Билли.

– Совершенно верно.

– Но насколько наш объект знаком с этой «Куницей»? – спрашивает КлАудия.

– Вполне может быть знаком, – говорит Ева. – И «Гамлет» явно выбивается из общего ряда книг. Что-то еще, Нико?

Он качает головой.

– «Scream If You Wanna Go Faster»? – предлагает КлАудия.

– Это не из «Гамлета», – говорит Збиг.

– Смеешься? Конечно не из «Гамлета». Это второй альбом Джери Холлиуэлл. Я купила диск, когда мне было шестнадцать. Помню, стояла у зеркала в ванной и с массажной щеткой вместо микрофона распевала «It’s Raining Men».

– Збиг?

– А что вы думаете насчет «The Naïve and Sentimental Lover…»? Это книжка Ле Карре.

– Хорошо. Вполне могу представить, что наш объект использовал именно эту фразу. Есть еще мысли?

– Мне не нравятся эти варианты, – говорит Билли.

– У тебя есть аргументы? – спрашивает КлАудия, закрыв глаза и наклонив голову.

– Просто это всё не то, – отвечает Билли.

– То есть, думаешь, нам не стоит попробовать хотя бы один из них? В любой форме?

Билли пожимает плечами.

– Если у нас только три попытки, то да, думаю, не стоит. Мы еще не готовы.

– Ланс?

– Если Билли говорит, что не готовы, значит, продолжаем искать.

– Прошу у всех прощения, – бормочет Ева. – Вы, наверное, уже вымотались.

КлАудия и Збиг переглядываются, но не произносят ни слова.

– Эти распечатки, – говорит Нико. – Перемешай их и разложи заново.

Ева выполняет просьбу, и все молча смотрят на листы А4. Проходит минута, еще одна. И тут КлАудия и Нико одновременно, словно читая мысли друг друга, втыкают указательные пальцы в один и тот же снимок. На нем Пенни с детьми, Дэниелом и Беллой, на просторной площади у древнего здания с колоннами. У Пенни немного натянутая улыбка, а дети заняты мороженым. В нижнем правом углу кто-то (вероятно, Крэйдл) сделал надпись: «Звезды!»

– Что? – спрашивает Ева.

– Не «что». А «почему?», – отвечает КлАудия, а Нико улыбается.

– Все равно не понимаю, – говорит Ева.

– Почему здесь эта фотография? – объясняет Нико. – Все остальные – для выпендрежа, чтобы показать, какая важная и успешная персона наш парень. Знакомства в верхах, дорогой отдых за тридевять земель, рыбалка на лосося, вот это вот всё. Но здесь… Даже не знаю. Жена чем-то расстроена, детям скучно. Почему он называет их «звездами»? Зачем здесь вообще этот снимок?

Они наклоняются ниже.

– Погодите, – тихо произносит Збиг. – Погодите-ка, черт побери…

– Ну, говори, – торопит Ева.

– Эта площадь – в Риме, а здание сзади – Пантеон. На снимке не видно, но на фасаде вырезана надпись. «Marcus Agrippa, Lucii filius, consul tertium fecit». Марк Агриппа, сын Луция, избранный консулом в третий раз, воздвиг это.

– И?

– Давайте посмотрим, как выглядит надпись вживую. Билли, можешь погуглить «Пантеон надпись» и распечатать?

Ева выхватывает вылезший из принтера лист. Под фронтоном здания отчетливо видно:

MAGRIPPA•L•F•COS•TERTIVM•FECIT

– Вот теперь похоже на пароль, – говорит КлАудия.

Ева кивает.

– Билли?

– Мне нравится. Симпатичный уровень энтропии.

– Попытаемся?

Быстрый стук клавиш.

В доступе отказано.

– Попробуй просто буквы без пробелов, – предлагает Ева.

Билли пробует, и на этот раз Нико отворачивается, а Збиг ругается по-польски.

Ева смотрит в монитор обессилевшим взглядом. Потом переводит глаза на снимок, на залитую солнцем площадь с семейством, и тут вдруг спокойно и четко все встает на свои места.

– Билли, ты первый раз набирал большими буквами и с точками?

Он кивает.

– Но если приглядеться к изображению, это не точки. Это символы, указывающие на разделение слов, чтобы надпись можно было легко прочесть.

– Э-э-э… Ну?

– Поэтому попробуй еще раз, только вместо точек ставь звездочки.

– Ты уверена?

– Давай.

Быстрый стук клавиш, затем – тишина.

– Черт тебя дери! – выдыхает Билли. – Есть!

В доме мод на Фобур-Сен-Оноре Аудитория полна нарастающего предвкушения. Модный показ – как и все модные показы на свете – запаздывает с началом. Здесь все достаточно хорошо воспитаны, чтобы не выказывать откровенное нетерпение, но атмосфера ожидания проявляется в приглушенных смешках, в то и дело вспыхивающих взглядах, легком постукивании лакированных ноготков по айфонам. Вилланель на миг закрывает глаза, чтобы отвлечься от окружающей толпы – светских львиц, разодетых для прессы, профессионалов из мира моды в костюмах всех оттенков черного, – и вдыхает дурманящий аромат богатства. Благоухание лилий, фуксий и тубероз, витающее по обе стороны подиума, сливается с запахом авторского парфюма на теплой коже – «Герлен», «Пату», «Анник Гуталь». А верхней нотой звучит запах более резкий – запах пота, придающего легкий блеск лицам гостей, которые уже больше сорока минут ожидают в тесных позолоченных креслах.