Владимир Кабаков - Симфония дикой природы (СИ)

Легко перемахнув изгородь, Одиночка первым ворвался в испуганное и панически блеющее стадо, и в прыжке, настигая жертву, перерывал глотки беззащитным овцам, одной мощной хваткой.

Следом за ним в загон заскочили волчица и Малыш. Они рвали овец, клацая зубами, и убили около десятка, но порвали бока и животы ещё нескольким. Таких свирепых нападений, местные жители не помнили со времён последней войны, когда все охотники ушли на фронт, и волки, расплодившись, разбойничали безнаказанно...

Трёх овец волчья стая утащила в ближайший лесок и растерзала их на кусочки, так что на снегу остались только кровавые пятна да клочья шерсти...

... О стае волков разбойников, не боящихся нападать на человеческий скот, в округе начали слагать легенды. Говорили о их огромном вожаке, ростом с доброго телёнка, который мог перекусить ногу даже лошади...

Об этом услышал и Учитель в своей деревне, от родственника одного из "потерпевших" кооператоров, которым принадлежало овечье стадо...

Как то, собрав десятиклассников, он рассказал им о стае необычно агрессивных волков и предложил ребятам заняться охотой на серых разбойников.... Начались долгие приготовления...

...Уже в середине осени Песочный бродя по тайге нашел удобное место для берлоги...

Он хорошо помнил, как его мать - Барышня, копала общую для всей семьи нору. И помимо прочего, его инстинкт, подсказывал ему то, о чём он мог и не помнить, не имея личного опыта. Но опыт биовида, как всегда выручал... Покопавшись в склоне под ёлочкой, он бросив это место перешёл на другое, где земля, а точнее цвет земли - жёлтый и состав земли - немного глины соединяющей крупные песчинки, подсказали, что место выбрано хорошее. Покопавшись глубже, Песочный наткнулся на корни осины, растущей неподалеку от будущего чела. Медведь передохнул, заночевав на траве подле будущей норы, и утром, при первом свете принялся копать вновь. На сей раз он копал вглубь, не закончив, однако, работу и в этот день.

Вечером, разворошив муравейник неподалёку, Песочный напитался полусонными муравьями и вернувшись к берлоге заночевал, чтобы наутро продолжить копать...

Нора получилась удачной. Внутри было тихо и уютно и надрав травы и мха Песочный устлал ими дно берлоги, а потом, проверяя, несколько минут полежал внутри.

Его глаза находились несколько ниже уровня входа-чела, но стоило ему чуть подтянуться кверху и он видел и деревья на склоне распадка напротив, и рассыпанную жёлтую глину с песком перед норой, и часть голубого неба с лёгкой тающей тучкой над горизонтом...

Закончив берлогу, молодой медведь ещё ночевал одну ночь рядом с входом, на траве, а назавтра ушёл на гриву, в сухие кедрачи, где под тонкими кедрушками, лежали пожелтевшие подсохшие шишки, с крупными жирными орехами внутри. В тот год был хороший урожай кедровых орехов...

Ложился в берлогу Песочный, вновь по указанию, дремлющего в нём до поры до времени, инстинкта.

Эта коллективная память тысяч и тысяч поколений, хранится в укромном уголке памяти и когда надо управляет волей медведей к действию, подсказывая им и дни и состояние погоды и даже направление склона по отношению к солнцу, на котором бывает, вырыта берлога...

Так и в этот раз.

Предчувствуя длительную непогоду, уже по начавшемуся вокруг мокрому снегу, Песочный спустился с хребта в свой распадок, нашёл нору с полузасыпанным, сухими листьями осины входом, вытолкал, занесённый осенними ветрами внутрь мусор и ветошь, а потом, устроившись поудобнее на мягкой пахучей подстилке, задремал...

За два дня до этого, он съел, знакомые каждому взрослому самостоятельному медведю слабительные корешки, прочистил желудок и залёг уже чистый и лёгкий на долгие зимние месяцы, которые вне норы он не смог бы пережить. Так мудро и обстоятельно распорядилась жизнью медведей наша общая мать - природа.

Прошедший снег завалил медвежьи следы, заровнял все ямки в лесу, намёл небольшой сугроб перед входом, наполовину скрывшим круглое чело.

Берлога, за те осенние дни, что она простояла пустой, просохла внутри и потому облежавшись, Песочный крепко задремал, изредка меняя положение лап и головы. Глаза его, чёрно блестящие и полузакрытые, затуманились плёнкой глубокой дрёмы. Кровь бежала по телу медленно, и сердце стучало через раз по сравнению с обычным ритмом.

Он, между тем, сквозь эту тёплую дрёму слышал и вой свирепого морозного ветра, сбивающего с сосен слежавшийся снег, и треск рвущейся промороженной коры на деревьях при сильных холодах.