Евгений Шмурло - Исторiя Россiи 862—1917 [старая орфография]

Куда текли главныя рѣки? На югъ и на юго-востокъ: Днѣстръ, Южный Бугъ, Днѣпръ, Донъ, Волга — въ эту сторону потекла и народная жизнь: Греческій Водный путь вёлъ изъ Варягъ въ Греки; походы первыхъ русскихъ князей направлены на Византію, на Тмутаракань и Каспійское побережье; христіанство пришло съ юга, изъ Византіи. То же и въ Московскій и Императорскій періоды. Вспомнимъ завоеваніе Поволжья, Астраханскаго царства, Сѣвернаго Кавказа; заселеніе южныхъ окраинъ; походы подъ Азовъ при первыхъ Романовыхъ; завоеваніе Крыма, Кавказа; политическое и духовное сближеніе съ балканскими славянами; вѣковую мечту о Царьградѣ и Св. Софіи.

Другая система рѣкъ (Зап. Двина, Ловать—Волховъ—Нева), хотя и не въ такой степени, какъ южная, и притомъ значительно позже, въ свою очередь, тоже властно направила народную жизнь на сѣверо-западъ, къ Балтійскому морю (борьба за Ливонію и побережье Финскаго залива, съ Ивана Грознаго вплоть до Петра Великаго).

5. Непосредственное сосѣдство съ Азіей

Русское государство (Кіевское княжество) зародилось на краю большой прямоѣзжей дороги, по которой неустанно проходили азіатскіе выходцы, кочевые, полудикіе племена и народы: гунны, авары (обры), угры (иначе: венгры или мадьяры), хазары, печенѣги, половцы, татары (черезъ «Великіе Европейскіе Ворота» — низовья pp. Урала, Волги и Дона. Азія — officina gentium). Эти кочевники не давали спокойно жить; вниманіе раздвоялось; работа домостроительства постоянно прерывалась необходимостью дать отпоръ внѣшнему врагу, отогнать его отъ себя, охранить отъ его нападеній. Сравн. слова Владиміра Мономаха: «смердъ начнётъ орать, а половчанинъ убьётъ его, разграбитъ село, захватитъ жену и дѣтей и сожжётъ его гумно».

Общеніе съ «Азіей» сказалось на русской жизни отрицательно, не положительно. Позже, со стороны юга же, пришлось вынести двухъ съ половиной вѣковое монгольское иго, вести 300-лѣтнюю борьбу съ крымскими татарами; приходилось вынужденно углубляться въ кавказскія горы, въ заволжскія и зауральскія степи, дойти до самаго Памира, и всё это съ единственной цѣлью — оградить мирное населеніе отъ кочевника, который не могъ жить иначе, какъ разбоемъ. Мы его отгоняли, отодвигали свою границу, но на новомъ мѣстѣ повторялась прежняя исторія; и такъ шло на югѣ вплоть до времёнъ Екатерины, а на юго-востокѣ — почти до нашихъ дней. Фатально обречённый на поиски естественныхъ границъ, русскій народъ затратилъ на нихъ, какъ и на борьбу съ природой-мачехой, массу физическихъ и духовныхъ силъ, которыя, въ иныхъ условіяхъ, могли бы пойти на достиженіе цѣлей гораздо болѣе продуктивныхъ.

Такого рода помѣхъ своему культурному развитію Зап. Европа не знала: ея жизнь протекала въ условіяхъ несравненно болѣе благопріятныхъ. Набѣги норманновъ были явленіемъ временнымъ; норманны явились въ Европу не племенемъ, а лишь какъ военная дружина; они приняли ея языкъ и культуру и легко, незамѣт­но слились съ туземнымъ населеніемъ. Послѣднее можно сказать и о мадьярахъ. Что же касается арабовъ, то ещё вопросъ, чего больше: зла или добра — внесли они въ европейскую жизнь? Арабы явились въ Европу въ пору высокаго развитія своей культуры: послѣдняя, въ нѣкоторыхъ отрасляхъ, даже превосходила культуру тогдашняго христіанскаго міра, и завоеванія арабовъ, нанеся временное зло, неизбѣжное при всякихъ войнахъ, обогатили европейскій міръ полезными знаніями (медицина, математика, географія, архитектура, поэзія, философія).

Пагубно было появленіе въ Европѣ османскихъ турокъ, но и то не столько для Западной, сколько для Юго-Восточной (Сербія, Болгарія, Австрія, Венгрія, Польша); да и тутъ тяжесть борьбы въ значительной мѣрѣ пришлось раздѣлить той же Россіи.

6. Лѣсъ и Поле (Сѣверъ и Югъ)

Другая особенность Русской равнины: дѣленіе ея на двѣ полосы, на Поле и Лѣсъ, на чернозёмно-степную и звѣроловную; одна для пахаря и скотовода, другая — для охотника, пчеловода, промышленника. Граница между этими полосами шла съ юго-запада на сѣверо-востокъ, отъ устьевъ Десны до устьевъ Оки, по линіи Кіевъ — Нижній Новгородъ.

Судьба и здѣсь оказалась мачехою для русскаго человѣка: чернозёмный, степной югъ лежалъ въ районѣ набѣговъ азіатскихъ кочевниковъ. «Южный земледѣлецъ долженъ былъ жить всегда наготовѣ для встрѣчи врага, для защиты своего пахотнаго поля и своей родной земли. Важнѣйшее зло для осѣдлой жизни заключалось именно въ томъ, что никакъ нельзя было прочертить сколько-нибудь точную и безопасную границу отъ сосѣдейстепняковъ. Эта граница ежеминутно перекатывалась съ мѣста на мѣсто, какъ та степная растительность, которую такъ и называютъ перекати-полемъ. Нынче пришёлъ кочевникъ и подогналъ свои стада или раскинулъ свои палатки подъ самый край пахотной нивы; завтра люди, собравшись съ силами, прогнали его или дарами и обѣщаніемъ давать подать удовлетворили его жадности. Но кто могъ ручаться, что послѣзавтра онъ снова не придётъ и снова не раскинетъ свои палатки у самыхъ земледѣльческихъ хатъ? Поле, какъ и море, — вездѣ дорога, и невозможно на нёмъ положить границъ, особенно такихъ, которыя защищали бы, такъ сказать, сами себя. Жизнь въ чистомъ полѣ, подвергаясь всегдашней опасности, была похожа на азартную игру».