– Почему он в маске?
Прежде чем ответить Малогарст улыбнулся.
Ключ вошёл в маску. Рука Аргониса дёрнулась, словно воин взялся за силовой кабель. Он почувствовал привкус корицы и озона. Он повернул ключ, какое-то мгновенье ничего не происходило. Потом раздался щелчок, ещё один, ещё и ещё, грохочущих вместе в каком-то немыслимом хоре раскручивающихся пружин и проворачивающихся шестерней. Задняя часть маски разошлась в стороны. Руки Професиуса тряслись, хватаясь за воздух. Восковая дощечка полетела вниз, истаивая в падении. Пронзительные крики заполнили уши Аргониса, едва он отступил от создания. Форрикс вздрогнул, отчего его прицел сбился. Все живые существа на палубе зашатались. Все кроме Пертурабо.
Маска упала с головы Професиуса, открыв взорам кусок бледной плоти с широким беззубым ртом.
Секунду Професиус просто стоял, безвольно хлопая ртом. Затем его пасть широко распахнулась. И ещё шире. И ещё. Из неё вырвалось единственное тихое слово. Аргонис почувствовал, как оно зазвенело у него в затылке и завибрировало в костях. Тлеющий пепел и снег поплыли по воздуху, а слово всё шло и шло, пока не достигло чего-то, находившегося за пределами этого места, бывшего просто далёкой тенью. Дым и пепел исторглись из пасти Професиуса. Взметнулось чёрное облако, сгустилось, затвердело, став чем-то средним между дымом и воздухом.
Перед ними стояла фигура в броне, плечи которой укрывала шкура с головой гигантского волка. Рука с когтями покоилась на навершие лежавшей у ног булавы. Аргонис преклонил колени, не заметив приказа, пришедшего из глубин разума.
Висевшая над ним тень Гора смотрела на Железного Владыку.
– Пертурабо, – произнёс Гор голосом, сочетавшим в себе голод огня и треск ломающегося льда.
Пертурабо не шевельнулся.
– Брат, – ответил он спокойным голосом.
– Нет, – сказал Гор, его тень будто бы выросла в размерах, свет утекал в дыры, которые были ему глазами. – Нет, не брат. Я твой магистр войны, Пертурабо, и я наблюдал с помощью моего эмиссара. Я видел то, что ты скрыл от меня.
– Гор… – начал было Пертурабо, но раскатистый, словно гром, голос магистра войны оборвал его.
– Ты обманул меня . Ты искал силу, и хранил её втайне от меня . Ты расходовал мои войска для собственных целей.
Облачная фигура Гора росла всё больше, нависая над залом, подобно облаку от взрыва над мёртвым городом. Аргонис почувствовал, как в черепе нарастает давление.
Перед глазами Гора мощная фигура Пертурабо уменьшилась, но примарх всё ещё стоял не склонившись.
– Всё что я сделал, было сделано ради Империума, который мы построим. Брат, ты не можешь не видеть змиев среди нас. Я видел истинное лицо наших союзников. Я прочувствовал нож их предательства. Мы должны держать свой собственный меч над их шеями, иначе нас сметут. Я почти добрался до него, – казалось, что он задрожал. – Прошу, брат, прислушайся ко мне. Поверь мне сейчас.
Безмолвие повисло в набирающих силу грозовых раскатах. Потом тень Гора покачала головой.
– Ты заблуждался, Пертурабо, – он поднял руку. – А теперь услышь мою волю.
Тень Гора сморщилась, затвердевая. Аргонис едва заставлял себя держать глаза открытыми. Он чувствовал, как на кончике языка закипает слюна. Он увидел, как тени когтей потянулись к Пертурабо.
– На колени, – сказал Гор.
Иаео падала в ожидающую её тьму. Воздух с рёвом проносился мимо, унося с собой струйки её крови. Она умирала, от этого факта нельзя было отвертеться. Это была даже не проекция, это был факт: слишком сильные физические повреждения, не считая определённо фатального приземления. Реагируя на это, разум её заработал быстрее, словно пламя свечи, которое разгорается ярче и чище, перед тем, как угаснуть навеки.
И в разложившемся на отрывки мире её падения, она слышала, как разматываются последние пряди её творения.
Она слышала, как по войскам Пертурабо прокатился приказ о тактическом отступлении
Она слышала, как загудели в недоумении линии связи Альфа-легиона.
Она слышала отсчёт последних секунд её жизни, отлетающих в прошлое.
Это был длинный путь, долгая дорога между началом миссии и её окончанием. Все проекции закончились, все вероятностные задачи были решены. Все кроме одной. Одна последняя нить незафиксированной возможности.
Она отключила все сигналы и потоки входящей информации, оставив один единственный вокс-сигнал. Звучавший голос дрожал от статики, но текст всё равно оставался разборчивым.
Читать дальше