Валерий Гитин - Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 2

Вот тогда-то Петр враз излечился от фатальной привязанности к этой неуемной исследовательнице мужских гениталий.

Какая-то властная сила тянула его к пороку, каким-то грязненьким усладам, анальному сексу с Меншиковым, и, наверное, не только с ним, к Анне Монс, которую они пользовали вдвоем с Лефортом, да и не только с ним, как оказалось, длинной череде «монашек», побывавших на заседаниях «Собора», где чего только с ними не делали все желающие…

Он не был изысканным гурманом. Это проявлялось и в отношениях с женщинами, и в его политике, которая оставила множество загадок грядущим исследователям.

Например, политика в отношении Украины. Если бы он твердо знал, чего хочет от этой полуколонии, доставшейся Московии без всяких усилий, в результате всего лишь определенного стечения обстоятельств, не более того, то дальнейшие события не оставили бы в Истории такого неприглядного следа…

В нарушение всех имеющихся в наличии договорных актов, более или менее четко определяющих взаимные права и обязанности, Петр с каким-то садистским азартом вмешивался в церковную жизнь Украины; вводил свои войска в ее города, причем без всякой надобности, просто так; смещал и перетасовывал местную администрацию. За его действиями не просматривалась четко выверенная логика, и это вдвойне раздражало людей, поначалу настроенных достаточно лояльно к такому прогрессивному русскому государю.

А тут еще началось грандиозное по своим масштабам и убийственное по своему содержанию строительство новой столицы в болотистом устье Невы, которое потребовало немыслимых людских затрат, потому что строители Петербурга гибли быстро и верно от болотной воды, в которой они проводили долгое рабочее время, от болезней, голода, холода, а главное — от какой-то феноменальной, нечеловеческой жестокости тех, кто руководил их созидательным трудом.

В Петербурге есть храм Спаса на крови. Этот город весь, целиком, стоит на крови, и это не может не определять его странную и загадочную судьбу.

О нем принято писать, что он «построен на болоте и гноище по воле сумасбродного Петра Первого и существует по собственным, аномальным законам».

Этот город, как считают специалисты по паранормальным явлениям, обладает ярко выраженным негативным, гибельным началом, которое объясняется не только его расположением или мистическим влиянием знаменитых сфинксов — «чудовищ невских берегов», но и многим иным, чему трудно подобрать название…

Подчас бывает затруднительно сказать, что именно следовало бы делать в том или ином случае, но вот чего не следовало бы — запросто. При таком огромном количестве праздношатающегося люда в государстве не было ни малейшей необходимости мобилизовывать украинских казаков на примитивные и губительные земляные работы при строительстве Петербурга, тем более что Украина несла на себе тяжелейшее бремя поставок в ходе Северной войны. Петр попросту рубил сук, на котором сидел, рубил сознательно, с каким-то дьявольским азартом, но без какой-либо, хотя бы дьявольской, логики.

И результатом этой алогичной рубки стала резкая активизация антимосковских настроений на Украине, апогеем которой был переход гетмана Ивана Мазепы(1644—1709 гг.) на сторону шведского короля Карла xii с целью возвращения Украине государственной независимости.

Мазепа был одним из богатейших и образованнейших людей своего времени. Меценат и строитель соборов, интеллектуал и аристократ, он не нашел общего языка с Запорожской Сечью, которая к началу XVIII века была уже совсем иной, чем при Сагайдачном или Хмельницком. Слишком много там насчитывалось в ту пору мелких авантюристов, беглых холопов, тех, кого в прежние времена запорожцы презрительно называли голью перекатной, кто жаждал лишь легкой и быстрой наживы в атмосфере беспредела вольницы, подменявшей им свободу.

Решение перейти на сторону Карла XII не встретило той массовой поддержки, на которую рассчитывал гетман. Те, от кого многое зависело, не были готовы к столь резкому и неожиданному повороту жизненного сюжета, тем более, что Мазепа до самого последнего времени хранил в строжайшей тайне свои намерения, а те, от кого мало что зависело, как всегда в таких случаях, предпочли подождать конечных результатов сложившейся ситуации.

И все же часть запорожцев поддержала Мазепу, который во главе нескольких тысяч своих соратников двинулся на соединение с войсками Карла, стоящими под Новгородом-Сиверским.