Валерий Гитин - Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 2

Великий историк Василий Ключевский(1841—1911 гг.), один из очень немногих ученых, которых можно назвать мыслителями, считал, что Петр вообще не собирался проводить никаких реформ, а просто хотел перенять у Запада то, что могло бы прижиться на российской почве, для чего он всегда готов был использовать свою знаменитую дубинку в качестве катализатора этого процесса.

Не обращая никакого внимания на уже существующее государственное устройство, Петр взял и разделил страну на восемь губерний, «восемь сатрапий», как выразился Ключевский, где процветало местничество, казнокрадство, деспотизм, причем в самом бесправном, азиатском его варианте. А зачем, с какой такой великой и тщательно продуманной целью? Да некогда было ему вообще что-либо продумывать…

КСТАТИ:

«Худшая посадка между двух стульев — очутиться между своими притязаниями и способностями, казаться слишком великим для малых дел и оказаться слишком малым для великих».

Василий Ключевский

Петр приложил немало усилий для организации своеобразного пародийно-шутовского ордена, названного им «Сумасброднейшим, Всешутейшим и Всепьянейшим Собором». Сочиненный им устав этого Собора однозначно и грубо пародировал церковный, что отнюдь не способствовало улучшению взаимопонимания с высшим духовенством, а царь относился к этим проблемам довольно-таки наплевательски.

Во главе «Собора» Петр поставил своего бывшего наставника Никиту Зотова, уже довольно старого и постоянно нетрезвого, присвоив ему звание «князь-папы». Вторым по значению чином был «князь-кесарь», присвоенный Федору Ромодановскому, начальнику печально известного Пыточного приказа. Далее шли «митрополиты», «протодиаконы», «диаконы» и т.д. Сам Петр был «протодиаконом Петром Михайловым», носившим кличку «Пахом Пихай». Весьма выразительная кличка, что да, то да…

Естественно, все сподвижники Петра, все «птенцы гнезда Петрова» были членами этого «Собора», сутью деятельности которого был пьяный разгул. Собрания «Собора» превращались в разнузданные оргии с участием жен всех придворных, их дочерей, дальних родственниц, просто случайных женщин, соответствовавших вкусам и запросам членов «Собора» и, конечно же, «протодиакона Петра», обладавшего почетным правом «снятия первой пробы».

Молодых и знатных девиц, успешно прошедших испытания оргиями «Собора», Петр выдавал замуж за мелкопоместных дворян, одаривая их весьма крупным приданым. Мелкопоместные, естественно, были в восторге и от приданого, и от оказанной им высокой чести. Шуба с царского плеча, жена с царского…

Сам же Петр тоже подумывал о женитьбе, хотя заточенная в монастыре Евдокия продолжала быть его законной женой. Ну и что? В том-то и прелесть «третьего Рима», что все под рукой: и митрополит, ставший патриархом, и законодательная, и исполнительная, и судебная власти, и сам закон, да и Закон Божий, если по большому счету, отредактируют именно так, как требуется… А жениться он собирался на Анне Монс, которая после скоропостижной смерти Лефорта находилась в его безраздельном (как он полагал) владении. Она, видать, обладала недюжинными сексуальными свойствами, если Петр, настолько избалованный женским вниманием, что вообще начал утрачивать вкус к гетеросексуальному сношению, испытывал стабильное влечение к ней и не был в состоянии преодолеть его, даже когда очень хотел этого.

И сделалась бы эта нимфа русской царицей, не случись войны со Швецией, которая началась 19 августа 1700 года и длилась ровно 21 год, войны вялотекущей и бездарной как с той, так и с другой стороны.

Петр отправился на театр военных действий и вскоре потерпел серьезное поражение под Нарвой, имея в своем распоряжении 35000 солдат, в то время как шведский король Карл XII(1682—1718 гг.) командовал всего восемью тысячами. Историки потом наперебой будут твердить о том, что в распоряжении Петра была какая-то необученная ватага, поэтому произошло то, что произошло, но это было далеко не так, потому что очень скоро эта «ватага» разобьет почти что наголову шведское войско. «Ватага» была хорошо обученной и оснащенной армией, а позорное поражение она потерпела лишь потому, что Петр в решающий момент сражения вдруг отлучился по каким-то более важным, видимо, делам, а оставленный им вместо себя граф де Круа вдруг принял решение сдаться неприятелю. Просто так. Сдаться и все тут…

А вскоре после нарвских событий, апрельским вечером 1703 года, Петр в обществе саксонского посланника Кенигсека обходил позиции под стенами осажденной шведской крепости Нотебург (впоследствии переименованной в Шлиссельбург), Кенигсек неожиданно поскользнулся на переброшенном через ручей бревне и упал в воду. Когда его вытащили на берег, он был мертв. В кармане у него нашли пачку писем от Анны Монс, тексты которых неопровержимо свидетельствовали о том, что посланник был весьма силен в науке любви и оставил «неизгладимое впечатление», в сравнении с которым весь ее, Анны, прошлый опыт представляется «жалкой детской возней».