Валерий Гитин - Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 2

Москва всегда, во все времена, носила на себе печать азиатщины, и такое явление, как деспотия Ивана Грозного было, как мне кажется, вполне нормальным для Москвы и невозможным для Новгорода. И дело тут не в количестве убиенных, а в самой структуре отношений «царь — народ». Новгородцы могли быть подданными, покорными, смирными, дисциплинированными, но все же подданными, трезво осознающими, как все самодостаточные люди, понятие «необходимость», что дает ощущение внутренней свободы, а вот москвичи были рабами царя, а рабство, как известно, штука весьма непроизводительная.

Иван Грозный, наверное, осознавал это, и считая невозможным превращение истинно свободных людей в рабов, пришел к выводу об уничтожении Новгорода как явления.

Можно возвыситься над другими либо посредством собственных успехов, либо вследствие низведения до нужного уровня тех, других…

Иван Грозный избрал второе. В декабре 1569 года он с опричным войском двинулся из Александровской слободы сначала на Тверь, которой был учинен жестокий погром, а затем дальше, на Новгород…

ФАКТЫ:

«Вслед за убийством митрополита Филиппа приказал он грабить дотла тверского епископа, монахов и всех духовных. Граждане и купцы, ремесленники и другие стали надеяться, что грабежи не распространятся дальше. Они были вполне уверены в этом в течение двух дней, когда он прекратил убийства и грабежи, но по прошествии этого срока приказал великий князь врываться в дома и рубить на куски всю домашнюю утварь, сосуды, бочки, дорогие товары, лен, сало, воск, шкуры, всю движимость, свести все это в кучу и сжечь, и ни одна дверь или окно не должны были остаться целыми; все двери и ворота были отмечены и изрублены. Если кто-либо из грабителей выезжал из дома и не делал этого, его наказывали как преступника. Кроме того, они вешали женщин, мужчин и детей, сжигали их на огне, мучили клешами и иными способами, чтобы узнать, где были их деньги и добро…»

Из воспоминаний опричников Иоганна Таубе и Эларта Крузе

Да, среди опричников было немало иностранцев. Но дело не в этом. Следом за Тверью был, можно сказать, уничтожен Новгород, где были разрушены все хозяйственные и административные здания, разграблены огромные запасы дорогих товаров и убит каждый третий житель.

Вследствие этого приоритет в торговле и ремеслах перешел к Москве, а Великий Новгород вскоре превратился в обычный провинциальный город, былая слава которого ушла в область воспоминаний…

Та же судьба постигла древний Псков.

Вопрос первенства был однозначно и окончательно решен в пользу Москвы. А вскоре за Окой объявилось 120-тысячное татарское войско. Грозный спешно уезжает в Ростов, бросив Москву на произвол судьбы.

Столица (кроме Кремля) сгорела в один день. Тех москвичей, которые не погибли в огне, татары увели в плен.

Военная удача решительно отвернулась от Грозного. В начале 1582 года он заключил перемирие с Польшей, отказавшись от притязаний на Ливонию, а в мае 1583 года — со Швецией, и тоже отнюдь не на почетных условиях.

Однако, в противовес этому негативу, наконец-то пришло известие о победе Ермака над аборигенами Западной Сибири.

Время Ивана Грозного характеризует бурный процесс захвата территорий соседних государств, который историки лицемерно называют «присоединением». Казань, Астрахань, Сибирь… Естественно, такой поворот событий не входил в планы «присоединяющихся». Однако, ничего не поделаешь: колонизация есть колонизация…

Едва ли этот процесс можно признать положительным для усиления могущества Руси. Когда западные страны образовывали свои колонии, они использовали аборигенов как основную производительную силу, а наместники и небольшие военные отряды обеспечивали соблюдение установленного порядка, не привлекая туда продуктивное население метрополии.

Русское самодержавие действовало по-иному, вытесняя местное население и переселяя на новые земли представителей основной национальности, тем самым дробя и распыляя ее потенциал.

Потенциал нации является неизменной величиной, и наибольший успех в ее развитии достигается в основном за счет концентрации этого потенциала на пространстве, обеспечивающем нормальную жизнедеятельность нации.

КСТАТИ:

«Когда государство не может достичь своей высшей цели, то оно растет безмерно. Мировая римская империя не представляет, в сравнении с Афинами, ничего возвышенного. Сила, которая должна принадлежать исключительно цветам, принадлежит теперь неимоверно вырастающим стеблям и листьям».