Кожевников Анатольевич - Будущее в тебе

Кирюшкин (боевая кличка - Якут) принадлежал к какой-то северной народности Сибири, но полностью обрусел, русский язык знал прекрасно. На гражданке он был охотником и сейчас, после гибели Сидоркина, лучшего следопыта и лыжника в нашем взводе, пожалуй, что и не осталось.

Асаенова (боевая кличка, придуманная мной - Шерхан) я взял, потому что мне понравился этот парень - своим спокойствием и умением быстро соображать. Чего только стоил эпизод с гибелью политрука. К тому же, практически с момента его появления, какая-то часть меня, наиболее близко соприкасаемая с командирской жилкой моего деда, внимательно отслеживала все его действия. И пока была очень им довольна. Тем, как он, инстинктивно грамотно укрывался от возможного выстрела снайпера. Ни разу не подставился, всё время находил какое-нибудь укрытие и при этом не суетился и ни капли не нервничал. И тем, как он двигался на лыжах, легко, быстро. Одним словом, весь военный опыт моего деда говорил, что если этого парня немного подучить, то получится лучший боец из всех тех, кого он видел.

Последний раз, проинструктировав комота-1 Курочкина (боевая кличка - Ряба), наша троица двинулась вперёд вдоль края леса. Первым, пробивая для всех лыжню, катил Якут, за ним, метрах в пяти, я, последним скользил Шерхан. Минут через двадцать такого движения, когда мы уже ощутимо приблизились к соснам, на которых засели снайпера, Кирюшкин остановился. Когда я к нему подъехал он, еле слышно, зашептал:

- Однако, вон по той большой сосне, человек в маскхалате лезет.

И показал мне на дерево метрах в трёхстах от тех сосен, на которых, как я и предполагал, засели снайпера. Эта гигантское дерево находился как раз по ходу нашего движения. Достав снятый с Каневского бинокль, я посмотрел на эту здоровенную сосну. Действительно, по импровизированной лестнице из прибитых прямо к стволу деревяшек, спускалась, трудно различимая даже в бинокль, фигура в пёстром маскхалате. Спускаться до поверхности снега ей оставалось метров десять. Разглядел я и площадку, куда вела эта лестница. Между ветвей, метрах в двадцати пяти над землёй, было положено несколько толстых досок. Оглядел я и соседние деревья, а также, уже в который раз, видневшиеся верхушки сосен нашей первоначальной цели, откуда стреляли кукушки. Никаких признаков снайперских гнёзд нигде не заметил.

- Да, место для кукушки чухонцы выбрали хорошее, - мысленно оценил я эту снайперскую позицию, - если бы стрелок не полез сейчас зачем-то вниз, хрен бы мы его первыми заметили.

Я поблагодарил Бога за то, что он вразумил меня пустить вперёд Кирюшкина. Первоначально я сам хотел двигаться первым, надеялся на свою подготовку, полученную в эскадроне. Но вовремя вспомнил, что когда мы с Сидоркиным попали в снайперскую засаду, впереди двигался тоже я и ничего подозрительного не заметил. Тогда, конечно, меня в этом теле не было, но ведь дед обладал неплохой пластунской подготовкой. Поэтому я и решил в этом рейде довериться опыту и интуиции профессионального охотника. Ещё я подивился предусмотрительности финнов. Они, практически со всех сторон, окружили место своей засады у дороги снайперскими постами.

Мои размышления прервал шёпот Якута:

- Товарищ лейтенант, однако, давайте, пока он на дереве, я его одним выстрелом сниму, как белку.

- Нет, дорогой товарищ, постараемся его взять живым и тихо. Этот язык сам нам в руки идёт. Брать будем мы вдвоём с Шерханом, а ты, Якут, внимательно вокруг смотри - будешь прикрывать нам спины.

Стоявший рядом, и внимательно всё слушавший Наиль, вдруг высказал своё предположение:

- Я думаю, чухонец спускается, чтобы просраться. А что, сейчас всё тихо, стреляли последний раз с полчаса назад, да и то свои. Наверное, он предполагает, что они отогнали разведку Русских, и до подхода основных их сил, всё будет тихо - самое время опорожниться, чтобы не обосраться во время боя. С дерева срать или в миску, их европейская сущность не позволяет. Да и на запах говна могут слететься стаи птиц и демаскировать эту снайперскую лёжку. Наверное, сюда посадили молодого и не очень опытного стрелка - дурак, вчера от пуза нажрался, а теперь всё, пипец котёнку.

- Ладно, знаток системы пищеваренья, скидывай свое ружьё, чтобы не мешалось. Сейчас аккуратно, не шумя, подкатываем к этой пташке, и ты кулаком по башке отключаешь нашу кукушечку, только ради бога, тихо и смотри, не пришиби его.

Сказав это, я тоже скинул ружьё и бинокль, перед этим сняв брезентовый ремень с винтовки и, уже молча, покатил в сторону медленно спускающегося с сосны, снайпера. Он через каждые метра три останавливался и прислушивался к шуму леса. Всё-таки, он был явно не опытен, услышать что-нибудь подозрительное можно было максимум метров за тридцать, да и то не факт. В воздухе стоял гул канонады отдалённых выстрелов и вопли растревоженных птиц. Иногда раздавался треск ломающихся сучьев, это ошалевшие дикие звери, а может и обезумевшие домашние животные, метались, не зная, где им найти покой и прибежище. На слух полагаться в таких условиях не следовало. Всё равно, если ты даже услышишь подозрительный шум метрах в двадцати от себя, будет уже слишком поздно.