Неизвестно - Огненный ручей

— Фу-ты, чертяка тебя задери! Испугал как, аж возду¬ху нету! — передохнул тенор.

— А ты что делал в трубе? — подошёл сиплый. Он был плечистый и низкорослый.

— Живу. Это моя хата.

— Хата? — переспросил тенор.— Да какая ж это хата! Без печки да без окон. В общем, собирайся. Мы сейчас тут расклёпывать будем.

— А я как? — спросил Афоня.

— А кто тебя сюда посадил, ты с того и спрашивай,— сказал сиплый, вскинув кувалду на плечо.

— Я сам въехал. Я вообще-то с тёткой живу.

— Придётся выезжать. Мы вот сегодня на ночь задание получили — расклепать.

— А где же мне ночевать?

— К тётке иди.

— Она у меня сейчас в деревне, а я в землянку пока других пустил.

— Да, Тимофей Сергеевич, а как же, правда, спать-то парнишке? — вдруг спросил сиплый.— Вот не предусмот¬рели мы его.

— Попался,— усмехнулся тенор.— Пускай к парторгу идёт. Он у нас квартиры распределяет.

— К Матвею Никитичу сейчас уже поздно. Спит, на¬верное,— сказал сиплый.— Ты вот что, парнишка, иди-ка на Синичкину улицу, найдёшь там мазанку, дом тридцать восемь, и спроси тётю Фросю. Она моя жена. Скажешь, что я тебя прислал. Поспишь до утра, а там — хоть на день оставайся, хоть новую хату ищи.

— Тётей Фросей её зовут? — переспросил Афоня и на¬сторожился: «Мы там дрова пилили! Она!» — Ладно,— сказал он,— барахлишко только кое-какое возьму.

Он вытащил наружу свои вещи, оглядел трубу разок и вдруг что есть силы ударил по двери своей гирей. Доски с треском рассыпались…

В кабинет Матвея Никитича постучали.

— Войдите! — Парторг оторвался от газеты.

На пороге стоял Афоня. В правой руке он держал гирю, в левой — небольшой ящик, в котором что-то двигалось. Че¬рез плечо, как солдатская скатка, было перекинуто одеяло.

— Афоня? Да ты, никак, в поход собрался?! — удив¬лённо сказал Матвей Никитич.

— Як вам.— Афоня поставил гирю и ящик.— Я о жиз¬ни хочу поговорить. Меня только что из трубы выселили.

— И тебе негде ночевать?

— Почему — негде? Я в трубу-то только на лето пе¬реехал. Я про другое хочу спросить. Как вы думаете, меня сейчас примут в ремесленное училище?

— Поступить туда хочешь?

— Хочу.

— А школа как же?

— А я всё равно инженером стану. В школе буду ли учиться или в ремесленном.

— А может бь’ть, подумаешь?

— Я уже подумал и твёрдо решил. Мне давно туда хо¬телось. Только не знаю, примут ли сейчас: ведь набора ещё нет.

— А мы можем узнать.— Матвей Никитич снял теле¬фонную трубку.— Алло! Дайте ремесленное… Это кто? Григоренко? Здравствуй, Рубцов говорит. Ты чего домой не идёшь? Тут к тебе хочет один паренёк поступить — Афа¬насий Завьялов. Как там, найдётся у тебя место? Он парти¬зан, бойкий мальчишка… Работать? Работать он любит!.. Хорошо, спасибо. Я завтра его к тебе и пришлю. Ну, будь здоров! — Матвей Никитич щёлкнул Афоню по носу: — Всё в порядке! Ну, поговорили мы с тобой о жизни?..

В эту ночь Матвей Никитич уложил Афоню у себя в ка¬бинете.

Глава XX ОПОЗДАВШЕЕ СПАСЕНИЕ

Майка стояла с веником возле дверей, читала и перечи¬тывала несколько раз найденную записку и ничего не по¬нимала.

«Дорогой папочка! Я улетел в Москву. За меня не беспо¬койся. Я не хотел тебя обманывать, а всё так получилось из-за одной ошибки.

Андрей».

«Что за ерунда? — подумала Майка.— Шутит, что ли?» Но всё-таки записка была необычайная. О каком обма¬не он тут пишет? Почему написал «папочка», а записка под её дверью?

Майка осторожно подошла к Андрюшиной комнате и за¬глянула в замочную скважину. Ключа внутри не было,

— Андрюша! Никто не отозвался.

— Андрюша, открой! — уже громко сказала Майка и постучала.

В комнате было тихо.

Тогда она выбежала во двор и по пожарной лестнице, что стояла рядом с Андрюшиным окном, взобралась на вто¬рой этаж.

В комнате был беспорядок. Дверцы шкафа были раскры¬ты, на кровати лежала рассыпавшаяся стопка белья. На полу валялась Андрюшина тюбетейка. Записка, оказывает¬ся, была не шуточная.

Надо было что-то предпринимать. Но что?

Вчера вечером Андрюша топал по коридору, а сейчас его нет. Значит, он ушёл ночью. До аэродрома далеко. А на какие деньги он полетел? Ой, что будет, если об этом узнает Семён Петрович! Вот Андрюшка дурак!

Майка живо спустилась с лестницы, минутку постояла в растерянности, а потом побежала к Витахе. Она понима¬ла, что теперь дорога каждая минута и надо действовать решительно. «Какой позор! Начитался разных книг и убе¬жал. Нашёл время… Погоди, будет тебе баня!»

Витаха, недавно вставший с постели, выслушал Май-кин рассказ и отнёсся к Андрюшиному побегу спокойно.