Неизвестно - Огненный ручей

Андрюша встал с кровати, зажёг свет, чтобы постелить на ночь постель, включил радио. Вся комната вдруг напол¬нилась звуками города.

В репродукторе раздавалось множество голосов, даже можно было разобрать отдельные слова, гудки автомашин— мягкие басы или тоненькие-тоненькие, будто кто-то дул в губную гармошку. Потом весь шум перекрыл мелодичный, медленный бой. Звуки сначала раскатились, словно на зем¬лю сбросили десяток звонких стальных балок, а затем раз¬далось торжественное:

«Бам!.. Бам!.. Бам!..»

«Москва!..— вздохнув, подумал Андрюша.— Там мама, Серёжка, а я один…»

И вдруг его будто током прошибло.

Он взволнованно сел на постели. «А чтр, если…» — поду¬мал он.

В голове всё уже складывалось независимо от сознания. И так всё просто выходило, что лучше и желать не нужно.

Андрюша вспомнил того маленького человека в шляпе и галстуке, который весь полёт из Москвы возле рта держал газетный кулёк, вспомнил, как он рассказывал, что летел однажды на самолёте бесплатно, и вдруг ясно представил план своих действий. Он летит бесплатно в Москву. Через четыре часа будет у мамы, и они вместе дают папе телеграм¬му. А там начнётся новая жизнь.

Андрюша сел за стол и написал:

«Дорогой папочка! (В этом месте Андрюше хотелось за¬плакать.) Я улетел в Москву. За меня не беспокойся. Я не хо¬тел тебя обманывать, а всё так получилось из-за одной ошибки.

Андрей».

Андрюша сложил бумажку вчетверо и уже было собрал¬ся встать из-за стола, но снова вырвал из тетрадки листок и взял в руки карандаш:

«Майка, не считай меня курортником. Я всё время ду¬мал о тебе и о твоём поступке. Я виноват, но я тоже трудил¬ся — в соцгородке красил квартиру и окно. Если не веришь, спроси у Матвея Никитича. Когда я буду инженером, я хо¬чу с тобой увидеться».

В старенький рюкзак — Серёжин подарок — Андрюша положил буханку чёрного хлеба, банку с кильками и ножик. В карман пиджака сунул спички и носовой платок.

Всё было готово. Андрюша оглядел свою комнату и на цыпочках вышел в коридор. Здесь он подсунул под Майки-ну дверь свою записку.

Андрюша знал, что пассажирский самолёт вылетает из Жигачёва по утрам, и надо было торопиться.

До аэродрома было пятнадцать километров…

…Андрюша шёл долго. Шоссейный булыжник блестел под луной. В стороне от дороги, в степи, кричали какие-то птицы, раздавались пронзительные писки. А невидимые сверчки — их были сотни — верещали так оглушительно, что казалось, будто по степи со свистками ходит батальон милиционеров.

Когда за спиной исчезли заводские огни, Андрюше ста¬ло страшновато. Ему показалось, что он один на всём зем¬ном шаре. Начало чудиться, что кто-то крадётся по кустам. Андрюша даже остановился на дороге: а не вернуться ли назад, пока не ушёл далеко? Но вспомнив, как ему всегда говорил отец, что раз взялся за дело, так доводи до конца, он быстро пошёл вперёд и больше не оглядывался.

Через час он почувствовал, что устал. Он сошёл с до¬роги и, положив под голову рюкзак, лёг на землю.

Небо было бездонное и красивое. Иногда по нему сколь¬зили падающие звёзды. За ними тянулись огненные следы.

«А может, это воздушные корабли каких-нибудь марси¬ан? — подумал Андрюша.— Вот бы полететь вместе с ними!»

Летишь себе в пространство, а конца ему и нет. «К ка¬кой планете пристать?— спрашивает марсианин, почему-то очень похожий на Витаху. — Вон к той или к этой?» — «Давай к любой,— отвечает Андрюша.— Мне всё равно». А сам думает: «Ну и попадёт же теперь от отца! Куда я без спросу от него улетел…»

Андрюшу разбудило урчание первого утреннего авто¬мобиля.

В степи начинался рассвет. Жёлтое пространство дыми¬лось молочно-бледным туманом, будто огромное облако опустилось на землю.

Небо теперь уже было бледно-серым. На востоке розо¬вел горизонт.

Андрюша пришёл на аэродром, когда самолёт, отправ¬лявшийся на Москву, готовился к вылету.

Механики в синих комбинезонах возились около мото¬ров, ходили по крыльям и через тряпочку наливали в баки бензин. Поодаль толпились пассажиры с чемоданами.

Вдруг Андрюша увидел, как из беленького домика аэро¬порта, где были буфет и радиорубка, вышел высокий чело¬век в синем отутюженном костюме с голубым кантиком по воротничку. На нём была фуражка с лакированным козырь¬ком, над которым золотились два крыла и пропеллер. Он шагал красиво и быстро, и во всём его облике, во всей поход¬ке было что-то знакомое.

— Дядя…— Андрюша догнал лётчика — и замер. Это был тот самый лётчик, который привёз Андрюшу в Жигачёв.