Неизвестно - Огненный ручей

— Я помогаю…— растерянно сказал Андрюша.— Не по¬лучается…

У Андрюши вдруг запершило в горле. Неужели он от¬сюда не вылезет? Ему захотелось пить, и он попросил у Афони фляжку с водой. Но она не пролезала в пробоину.

— Афоня, как быть? — дрогнувшим голосом спросил Андрюша.

— Да не скули! Не пропадём! — сказал Афоня и соско¬чил с танка.

Андрюша поглядел в узкую смотровую щель, и ему ста¬ло не по себе.

Кругом, до самого горизонта, лежала волнистая, покры¬тая балками степь. Зелёная, но уже кое-где желтеющая, она была от края и до края исполосована пшеничными, кукуруз¬ными и подсолнуховыми полями. Суховей раскачивал под¬солнухи, и они степенно кивали друг другу тяжёлыми голо¬вами. Вдали к бледно-голубому небу поднимался всё выше и выше бурый столб. Там двигался смерч.

— Сейчас откроем крышку! — услыхал Андрюша голос Афони.

И действительно, с помощью рычага — длинного проти¬вотанкового ружья, найденного в обвалившемся окопчике,— Афоня вмиг приподнял крышку.

Андрюша вылез на свет и зажмурился.

— Спасибо! — счастливо сказал он.— Спас! Как на фронте…

Подхватив ведёрко с рыбой, ребята двинулись вдоль бе¬рега к заводу.

На Синичкиной улице, зайдя во двор знакомого дома и увидев сынишку тёти Фроси, Андрюша крикнул:

— Эй, пацан, матка дома?

— Нема её,— ответил тот.— За мной соседка глядела и тоже ушла.

— Ты вот что,— сказал Андрюша, протягивая Пашке ведёрко с бычками.— Как матка придёт, отдай ей эту ры¬бу. Скажешь, принесли долг.

— Ладно…

Когда мальчик подхватил ведёрко, Андрюша почувство¬вал, что у него немного отлегло от сердца. Теперь Витаха уже ничего не напишет в школу. А почему не напишет? Мо¬жет написать! Теперь скажет, что Андрюша торговал ры¬бой,— и будет прав!

Тьфу, чёрт, опять эти тяжёлые мысли!

Глава XIV В ПУСТОЙ КВАРТИРЕ

В большом трёхэтажном доме соцгородка, за шесть километров от завода, Афонины друзья-маляры белили по¬толки, красили стены и окна, Афоня познакомился с ними через тётку. Они около месяца проходили под её наблюде¬нием практику, и Афоня за это время успел с ними сойтись.

Когда Афоня и Андрюша появились в длинном коридо¬ре, они услышали песню. Высокому и чистому, чуть дро¬жащему голосу вторил мужской бас, сильный и красивый. Песня вылетала из последней по коридору комнаты:

Ты навик моя коха-ана,

Змерть одна ра-азлу-учить нас…

— Наташа с Толькой поют,— сказал Афоня.— Премию по самодеятельности получили. Их в киевский театр брали, а они не пошли.-И вдруг он закричал: -Эй, артисты, здорово!

Песня оборвалась.

— Привет молодому поколению!

Афоня ввёл Андрюшу к малярам и представил:

— Мой друг, товарищ из Москвы!

Молодой парень с забрызганным белой краской ли¬цом — он был похож на припудренного артиста — кивнул

Андрюше головой.

Высокая девушка с нежным розовым лицом, к которому очень шёл голубой платок, протянула Андрюше руку.

Андрюша знал: они лишь всего год назад окончили «ремесло», то есть ремесленное училище, и теперь уже ра¬ботают мастерами.

— Ты чего пришёл?!— спросил Анатолий.— Опять, на¬верное, за краской — трубу расписывать?

— Я её давно уже покрасил охрой,— сказал Афоня.— Я просто так зашёл, навестить. Как живёте? Может, помочь

в чём надо?

Анатолий и Наташа переглянулись. С таким предложе¬нием Афоня обращался к ним впервые. Он иногда просил у них в долг кисть, белила, олифу, но о помощи не заикал¬ся. А тут…

Анатолий подозрительно осмотрел Афоню:

— И по-настоящему будешь работать?

— По-настоящему. Только я не один, а вот с этим пар¬нем.— Афоня обнял Андрюшу.

Анатолий не понимал одного: с чего это вдруг ребятам потребовалась работа?

Конечно, он мог им дать какое-нибудь поручение, тем более что в малярном деле Афоня уже разбирался, но ему было странно видеть двух мальчишек в этот солнечный день не на реке, а в строящемся доме, пустынном и пропахшем краской.

А дело было просто.

После ссоры с Майкой Андрюша тихо возненавидел Афо¬ню. Только он во всём виноват. И это чувство у Андрюши не прошло даже после того, как они отдали вместе с Афоней свой долг — рыбу.

Андрюша чувствовал, что ждёт минуты, чтобы крепко поругаться с Афоней, но, немного поостыв и поняв, что, по¬ссорившись с Афоней, потеряет единственного друга, он за¬думался.

Вот, допрыгался! Сама Майка, человек, которому он так доверял, против него. И, главное, ничего не возразишь: она права. Все кругом работают: отец на заводе, Майка по до¬му, Витаха площадку строит, а он… ничего не делает.