Саймон Лелич - Разрыв

Вот, собственно, и все. Директор говорит, что мне лучше больше не пить, а я говорю, что пью апельсиновый сок, долбанный апельсиновый сок, а директор говорит, да, ну, тем не менее, и начинает нести какую-то лабуду насчет сахара. И отводит меня в сторонку. И я ухожу.

В общем, вот так. Так мы с Зайковски и познакомились. Дальше-то все просто стало цепляться одно за другое.

— Он не станет с вами разговаривать.

— Он знает, что произошло? Ему рассказали об этом?

— Вы не слушаете меня, инспектор. Он не станет с вами разговаривать. Он ни с кем не разговаривает, даже с родителями.

— А вы не отвечаете на мои вопросы, доктор. Ему рассказали о случившемся? Он знает?

Доктор постучал себя папкой по бедру. Снял очки.

— Думаю, знает. Я обсуждал это с его родителями. И мы пришли к заключению, что, если он все узнает, это может пойти ему на пользу. Во всяком случае, не повредит.

— На пользу? — Люсия заглянула сквозь небьющееся стекло в палату. Но увидела только пустую кровать. — Вы полагали, что это заставит мальчика заговорить? Что потрясение вынудит его сказать хоть что-то?

Доктор, не моргая, смотрел на нее.

— Совершенно верно.

— Но не заставило.

— Нет, не заставило.

Люсия кивнула. Снова посмотрела, немного отклонившись назад, сквозь стекло. Однако мальчика так и не разглядела.

— Я хочу взглянуть на него, — сказала она.

— Он не…

— Не станет со мной разговаривать, я знаю. И все же, я хочу взглянуть на него.

Доктор был мужчиной высоким, смуглым, похожим на иностранца. Когда он стискивал челюсти, прямо под его ушами выступали два заостренных бугорка, — как будто доктор пытался проглотить отвертку, а та, не дойдя до горла, встала поперек.

— Но только ненадолго, прошу вас.

— Хорошо, доктор.

— И не забывайте о том, через что он прошел.

— Хорошо, доктор.

— Он все еще приходит в себя. Ему необходим покой.

— Я понимаю.

Доктор приоткрыл дверь и придержал ее, позволив Люсии проскользнуть в палату. Она вошла, постояла, ожидая звука закрываемой двери. А не услышав, обернулась, поблагодарила доктора и подождала, пока он уйдет.

Поначалу ей показалось, что в палате никого, кроме нее, нет. Здесь стояли четыре кровати, все пустые. Однако в четвертой, стоявшей в самом дальнем от Люсии углу, кто-то не так давно спал. Шторка перед ней была наполовину задернута, на столике — стакан и графин с водой. Стакан был пуст, графин полон.

— Эллиот?

Она старалась ступать мягко, однако подошвы ее туфель все равно постукивали по виниловому полу.

— Эллиот. Я Люсия Мэй. Из полиции.

Она пересекла комнату, остановилась у изножья неубранной кровати. И увидела вровень с ее матрасом макушку. Увидела волосы. Короткие и светлые, немного отдающие в рыжину. Они были светлее волос Люсии, а в остальном походили на них — не такие рыжие, конечно, но, может быть, лишь потому, что не такие же длинные.

Люсия сделала еще шаг и ей открылся весь мальчик. Он сидел на полу за кроватью, у стены. Первым, что бросилось Люсии в глаза, было родимое пятно. Оно покрывало левую щеку Эллиота, ту, что была обращена к ней, и тянулось от уха к уголку рта, создавая впечатление, что Эллиота ударили — сильно и не один раз — или подержали щекой у чего-то горячего.

А затем она увидела и шов, ломаной линией спускавшийся от межбровья, через нос и к линии челюсти. Доктор сказал, что у Эллиота повреждено также и правое ухо, но уха она оттуда, где стояла, видеть не могла. По словам доктора, ухо было оторвано. Вернее, откушено.

Ей хотелось заглянуть мальчику в глаза, однако они не отрывались от книги, которую он держал на острых верхушках согнутых колен.

— Эллиот? — повторила Люсия.

Ей говорили, что мальчик не ответит, но она все же надеялась на что-то.

— Что ты читаешь? — спросила она и, снова не получив ответа, на шаг подступила к нему и наклонилась, чтобы прочитать название на обложке. Однако его заслоняли пальцы мальчика, указательный и средний, перекрещенные, отметила Люсия, — словно из желания, чтобы то, о чем он читает, закончилось хорошо. Эллиот перевернул страницу. Для этого ему пришлось немного сдвинуть пальцы, и Люсия увидела фамилию автора и часть заглавия: «Книга…» чего-то, написанная неким Александером.

— Можно я присяду? Ты не против? — она опустилась на краешек кровати, лицом к стене. — Доктор Стейн сказал, что ты поправляешься. Что скоро сможешь уехать домой.

Мальчик перевернул еще одну страницу. Люсия следила за движениями его глаз. Они перебрались с левой страницы на правую и где-то в середине ее вдруг остановились. Секунду-другую Люсия молчала. Она взглянула на свои ноги, оглянулась назад, снова посмотрела на мальчика. Он уже переворачивал страницу.