Мишель Файберо - Близнецы Фаренгейт

Некоторое время близнецы Фаренгейт простояли, вглядываясь в раскрытый короб, согревая руки под мышками, вслушиваясь в громыхание волн по одну сторону от себя и в хруст разгрызаемых костей по другую.

- Ты не думаешь, что отец мог желать нам смерти? - спросила Таинто’лилит.

- Но зачем ему нас убивать? - отозвался Марко’каин.

Оба, напрягая все силы ума, попытались представить себе причину такого поступка, вырваться за пределы детских своих представлений.

- Он мог решить, что теперь, когда мать умерла, ему будет слишком трудно заботиться о нас, - предположила Таинто’лилит.

- Да мы же сами о себе заботились, разве не так? - запротестовал Марко’каин. - А он нас обычно и вовсе не замечал.

- Так, может, в этом и дело! - провозгласила Таинто’лилит. - Он нас почти не замечал и потому, наверное, думает, будто мы еще дети, будто нас надо поить молочком и ласкать.

- Ну, ладно… - нахмурился Марко’каин. - Мы должны хоть что-нибудь съесть, и поскорее, иначе нам крышка.

Не без опаски, близнецы Фаренгейт попробовали помидорно-красное месиво, заполнявшее консервные банки. Как это ни удивительно, месиво помидорным и оказалось. Орудуя ложками, они отправляли в рот комок за комком и алый сок стекал по их подбородкам.

- Теперь мы сможем продержаться на ногах, - бодро, насколько у нее получилось, сказала Таинто’лилит.

- Нам нужно получить послание от вселенной, - резко ответил Марко’каин. - И чем быстрее, тем лучше.

Проглотив столько холодной, смахивавшей на сопли овощной массы, сколько им удалось вместить, близнецы присели лицом к морю на сани, в которых покоилась мать. На горизонте разрастался жемчужный свет. Скоро лето.

В обстоятельствах обычных это внушило бы близнецам Фаренгейт чувства восторженные, праздничные, однако сейчас у них имелись другие темы для размышлений. Таинто’лилит и Марко’каин, стараясь не позволить сонливости, ноющим животам и тревожному ощущению незавершенности своей миссии помешать ходу их мыслей, с великой серьезностью обсуждали еще оставшиеся у них шансы на выживание - не просто в ближайшее время, но и в случае, если дома их больше не ждут.

Разговор начался достаточно мирно: они составили точную опись своих припасов, пересчитали по головам собак, однако, когда речь пошла о вещах менее осязаемых - вроде истинных мотивов отца или возможности полагаться на сверхъестественную помощь, - на близнецов стало накатывать раздражение. Снова и снова они поневоле приходили к одному и тому же выводу: надеяться, кроме самих себя, им не на кого.

- Нам обоим необходимо точно понять, в чем наша сила и в чем слабость, - сказал Марко’каин.

- Но мы же совсем одинаковые!

- Не считая того, что в штанах.

Таинто’лилит сокрушенно вздохнула. Насколько она могла судить, и мышонки, и пиписьки были равно бесполезными перед лицом недружелюбия вселенной.

- Мы одинаковые, - заявила она, пробивая каблуками сапог снежную коросту, вдавливая их в жесткую темную землю. - Одинаковые, одинаковые и одинаковые!

Марко’каин, которого сила сестринских убеждений отчасти лишила присутствия духа, с трудом сглотнул, решив оставить свое несогласие с ней при себе. Он смотрел за косматые буруны, словно упрашивая море поделиться с ним своими соображениями, однако, на деле, утешая себя, подбадривая свои столь пренебрежительно третируемые гениталии. И Таинто’лилит, разумеется, мгновенно учуяла овладевшую им отчужденность.

- Да и вообще, почему нам не быть одинаковыми? - требовательно осведомилась она.

Марко’каин не отрывал глаз от моря, гордясь своей способностью видеть картину более широкую.

- Если бы между нами и вправду никакой разницы не было, это означало бы, что ни один из нас не может знать ничего, неведомого другому, - заявил он.

- А это опасно? - спросила сестра.

- Может оказаться опасным.

Пауза.

- Не представляю, как.

- Да и я тоже, - серьезно признался Марко’каин. - И это опасности только на руку.

- По-моему, ты просто глупости говоришь, - укорила его Таинто’лилит. - Как в тот раз, когда пугал меня перед сном, в кровати, уверяя, что медведь может влезть в окно и сожрать нас.

- Так медведи все время и приходили к нашему дому, - возразил в свое оправдание Марко’каин. - Ты же видела по утрам их следы.

- Следы не убивают, - фыркнула, обхватывая себя руками Таинто’лилит. - Столько лет, столько медведей, а от чего умерла наша мать?

Вопрос этот, невинный маленький клуб выпущенного риторического пара, повис в воздухе, оказавшись куда более темным, чем ожидалось.