shura - Рудазов А

Впрочем, этот план мы прибережем на самый крайний случай. Перед тем как совершать самоубийство, надо обдумать и взвесить все как следует — передумать уже не получится.

— Что там у тебя происходит? — послышалось из ковчежца. — Опять камнями швыряется?

— Опять, — рассеянно ответил я.

— Он ведь тебя все равно убьет, — злорадно фыркнул Пазузу. — Не сегодня, так завтра.

— Может быть. Чего сказать-то хочешь?

— У меня к тебе предложение. Сделка. Выпусти меня — а я убью того, второго.

— Угу. А потом меня, — хмыкнул я.

— Я дам клятву, что не трону тебя даже пальцем. Ты полгода жил в Лэнге — должен знать, как составить клятву, которую я не смогу нарушить. Если хочешь, я сам ее составлю, а ты проверишь.

Я невольно задумался. Черт, а ведь предложение-то соблазнительное.

Только вот я прекрасно помню, что сделки с демонами заканчиваются скверно в девяноста девяти случаях из ста. Пазузу хоть и прикидывается заботливым мишкой, но наверняка замышляет западло. Да и нехорошо это будет, если он опять окажется на свободе. Не для того я его ловил так долго.

— Не-а, — отказался я. — Что-то не тянет.

— Ты не торопись, обдумай все как следует, — настаивал Пазузу. — Мы же оба от этого только выиграем.

— Нет, не хочу.

— Тогда в следующий раз, когда Лаларту здесь появится, я крикну, что не причиню ему вреда.

— Нет, не крикнешь, — лениво ответил я.

— Почему это?

— Потому что тогда он меня убьет. Но тебя он не выпустит, даже не надейся. Ты бы на его месте себя выпустил?

— Да ни за что! — хохотнул Пазузу. — Ты прав, конечно, Лаларту меня не выпустит...

— Кстати, он не Лаларту.

— Я знаю. Но мне же надо его как-то называть. Ты вот как его называешь?

— Просто яцхеном.

— А что такое «яцхен»?

— Это я... ну, название моего вида. Мне подобные. <>; — Тебе подобные называются хигйджайя, — поправил Пазузу.

— А я называю их яцхенами.

—Почему?

— Долгая история.

— Я никуда не тороплюсь.

Я задумался. Мне не особенно хотелось изливать душу, тем более Пазузу... но почему бы и нет? Теперь мне нечего от него скрывать — кому он расскажет в таком виде? А даже если он каким-то чудом выберется, то ни за что не вернется в Лэнг. А даже если каким-то невероятным образом вернется и настучит Йог-Сотхотху... тот и так уже все знает. Не о чем беспокоиться.

И я рассказал ему все с самого начала. Кто я такой, откуда взялся, как появился на свет, как стал яцхеном, как заменил Лаларту...

Выслушав всю эту историю, Пазузу надолго замолчал. В крышу землянки со свистом врезался очередной булыжник — он легко проломил непрочный настил и грохнулся в полуметре от моих ступней. Я посмотрел в дыру в потолке и увидел высоко в синем небе крохотную точку.

Очень обозленную точку.

По-видимому, снаряды у яцхена закончились. Он еще немного повисел неподвижно, а потом улетел куда-то на юг. Проголодался, наверное.

— Теперь все встало на свои места, — заговорил Пазузу, когда я вернулся к костру. — А я-то никак не мог понять, что ты вообще такое. Ты не был Лаларту, но ты был удивительно на него похож и даже совпадал по ауре. Ты явно был хигйджайя, но ты не мог быть хигйджайя, потому что все они давно погибли...

— А почему они все погибли, кстати? — полюбопытствовал я.

— А ты не знаешь?

— Не знаю. Я спрашивал — никто не знает.

— Архидемоны знают, — ехидно ответил Пазру. — У архидемонов ты спрашивал?

— Нет. Как-то к слову не пришлось.

— Ну тогда слушай. Эм-м... С чего бы начать,,. Как становятся архидемонами, ты знаешь?

- Как?

— Что, и этого не знаешь?

— Ну простите, я в ваших гимназиях не обучался, — пожал плечами я.

— Все завязано на бахионь, — наставительно сказал Пазузу.

О бахионь я знаю. Божественная энергия. Но при чем она здесь?

— Ба-хионь — это очищенный эфир, — объяснил

Пазузу. — Его высшее состояние. Бахионь одинаково

важна и для богов, и для демонов. Одинаково... но

по-разному. Для богов бахионь — воздух. А для нас — пища.

— И в чем разница?

— Воздух либо есть, либо его нет. Ты не сможешь украсть чужой воздух и не сможешь его никому отдать.

Пища же... ее можно купить и продать, отнять и подарить. Боги довольствуются тем, что им уделяют презренные смертные. Мы же не ждем милости от людишек — мы забираем все сами!

— Так что, можно просто обожраться душ и стать архидемоном? — не понял я.

— Если бы все было так просто... — мечтательно произнес Пазузу. — Бахионь — это наша пища. Если ты будешь очень много есть, ты станешь не сильнее, а жирнее. Мы, архидемоны, черпаем силы из такульту.