shura - Рудазов А

Избавиться от чертовой бестии было нелегко. Я слышал, что пиявок нельзя просто так отрывать — рана загноится. Надо посыпать ее солью или намазать йодом... только нет у меня ни соли, ни йода. Еще можно прижечь сигаретой — но зажигалку я оставил дома. Пришлось перебороть отвращение и использовать собственную мочу — гадко, противно, но все лучше, чем таскать на себе такую погань.

Надо было все-таки остаться в одежде. Пиявки — это еще хуже жары.

А потом начались кровососы летающие. Их здесь было не так уж и много — в сибирской тайге гнуса больше на порядок. Тем не менее мне постоянно приходилось отмахиваться от комаров, москитов или как называются эти местные бестии. Это яцхену хорошо — его комары не трогают, мухи не кусают... аи!..

Укусили. Какая-то особенно крупная муха ужалила меня в шею. Я ее тут же прихлопнул, но боль никуда не исчезла. Надеюсь, эта гадина не ядовитая, а то ведь загнусь я здесь.

Чтобы хоть как-то защититься, я намазался грязью. Негигиенично, но от комаров защищает неплохо.

Добравшись до знакомого родника, я первым делом напился. Пить хотелось мучительно. При этом я старательно отгонял мысли о том, что местная вода должна просто кишеть микробами. Единственная надежда, что местная микрофауна для человека не опасна. Приматов-то в этом мире нет, да и вообще с млекопитающими негусто.

Шанс, конечно, невелик, но что мне еще делать, спрашивается? Умирать от жажды? Я слышал, что в джунглях воду можно добывать из растений-водоносов, но черт меня возьми, если я знаю, как они выглядят. Тут вообще большая часть флоры незнакомая — пока что я узнал только кокосовую пальму.

Напившись, я внимательно изучил свое отражение в воде. Ничего лицо. Прекрасно помню, как я выглядел до гибели и превращения в яцхена. Совершенно иначе выглядел. Тогда я был весь каким-то... каким-то... в общем, не красавец. Огромный подбородок, заячья губа, залысины. Теперь же у меня нормальное человеческое лицо.

Наполнив калебас этой подозрительной водой, я двинулся в обратный путь. По дороге набрал фруктов, которые заприметил еще в бытность яцхеном. Мелкие зеленые зернышки, похожие на фундук без скорлупы, но очень сладкие и сочные. Крупные фиолетовые плоды, похожие на сливу, но вкусом скорее напоминающие яблоки. Темно-розовая грушеподобная фигня, растущая на некоторых кустах, — совершенно безвкусная, но неплохо утоляющая голод. Желтые дыньки размером с два кулака — удивительно нежные и удивительно скоропортящиеся. Их я съедал сразу же — они начинали пованивать уже через пару часов.

Я опять-таки отгонял от себя мысль о том, что какие-то из этих плодов могут оказаться вредными или вовсе ядовитыми. Дегустаторов и химических лабораторий у меня нет, а есть хочется. Конечно, я пробовал их по чуть-чуть, проверяя, нет ли неприятных ощущений. Один орех, довольно аппетитный на вид, я есть не рискнул — у него был какой-то едкий привкус, и это показалось мне подозрительным.

Не дойдя пары сотен метров до своей поляны, я поставил калебас на землю, достал из трусов ковчежец с Пазузу и выставил его перед собой. В кустах что-то зашуршало.

— Уйди, а?.. — устало попросил я.

— Как ты узнал? — злобно проворчало что-то в кустах.

— Догадался.

Яцхен выбрался наружу и плюнул на землю. Там, куда попала кислота, трава сразу начала растворяться.

Я невольно вздрогнул, представив, как он плюет в меня.

Выглядел яцхен гораздо лучше, чем позавчера. Руки все на месте, ножка целенькая, нигде ни единой царапины. Здоровенький, как баклажан. На меня смотрит с явным вожделением и разве только не облизывается.

Интересная штука, которую я обнаружил в своем новом теле, — чувство Направления. Конечно, не то же самое, которое было раньше. Просто нечто вроде компаса, настроенное персонально на яцхена, — теперь я чувствую, в каком он направлении и на каком расстоянии. Нетрудно догадаться, что это досталось мне в наследство от энгаха, чье тело я занял. Точно так же Джемулан в свое время разыскал покойного Рубаку.

Не знаю, сохранилось ли Направление у яцхена. Вполне возможно, что без Рабана он уже не может его нормально использовать. На это указывает то, что он не напал на меня в джунглях, а подстерег здесь, на пути обратно.

— Чего пялишься? — спросил я у яцхена.

— Съесть я тебя хочу, — честно ответил тот.

— Думаешь, получится?

Яцхен молча шагнул вперед. Я так же молча отступил назад. Я прекрасно помню, на какой дистанции яцхен может убить человека быстрее, чем тот успеет моргнуть. Девять с половиной метров. Подпущу его ближе — и я стопроцентный труп.