shura - Рудазов А

— Угу. Понятно. И чего тебе от меня надо?

— Скажу прямо. У нас одно тело на двоих. Делиться я не собираюсь. Лучше всего тебе уступить самому.

Тогда я даже позволю тебе продолжать существовать.

Будешь жить на задворках сознания... теперь уже моего сознания.

— Не говори гоп, пока не стряхнул, — процедил я. — Это мое тело. И всегда было моим. Хрен я тебе его отдам.

— А тебя кто-то спрашивает, что ли? Пшел вон.

Меня немного расстроила его грубость. Вроде как не чужие мы друг другу, а он хамит на ровном месте...

Только что мне с ним делать-то, спрашивается? Был бы то противник из плоти и крови, я б его живо расчекрыжил. А с этим как быть? К голосу в голове мне не привыкать, конечно, но одно дело Рабан, и совсем другое — этот говнюк с голосом покойного папаши.

— Кстати, а почему у тебя голос Лаларту? — полюбопытствовал я.

— Это твой голос, — хмыкнул альтернативный я. — Наш общий. Тебя же специально готовили к тому, чтобы занять место Лаларту, — конечно, у тебя должен быть точно такой же голос.

— Да нифига! — возмутился я. — У меня совсем

другой голос!

— Так ты ж его слышишь изнутри. Собственный

голос всегда звучит не так, как на самом деле. Попробуй вот на магнитофон записать и прокрутить — сразу

убедишься.

— Умный, да?

— Да уж поумней тебя.

— Ну и заткнись.

— Я шас тебя самого заткну.

Да, это не Рабан. Рабан себя вел гораздо скромнее.

— Убирайся отсюда, — лениво скомандовало мое

альтер эго.

— Сам убирайся, — отказался я.

Так мы пару минут бранились, словно детишки в песочнице, пока мой злой двойник наконец не перешел к тумакам. Я был несказанно поражен, когда моя собственная левая рука вдруг вскинулась и заехала мне в челюсть.

Очень слабо заехала, надо сказать. Видимо, у альтер эго еще не получалось нормально контролировать наше общее тело. Да и вообще, яцхен плохо приспособлен для кулачных боев — пальцы длинные, в кулак толком не сжимаются. Этими когтистыми рученьками куда лучше получается резать — но какой дурак станет резать самого себя?

Тем не менее руку я от лица отдернул и придержал двумя другими руками. Глупо я буду выглядеть, если начну бить самого себя.

Хотя кто меня здесь увидит-то...

— Что-то ты какой-то дохлый, — заметил я, удерживая взбунтовавшуюся руку. — Ты больше ни на что

не способен, что ли?

А вот это ты сейчас зря сказал, — задумчиво произнес альтер эго.

И вот тогда-то началось самое идиотское сражение в моей жизни. Как еще можно назвать драку с самим собой?

Поначалу я думал, что альтер эго не всерьез. Черт возьми, у нас одно тело на двоих! Калеча меня, он калечит себя, убив меня — убьет и себя. Однако он, кажется, решил наплевать на логику — иначе как понять то, что все мои левые руки разом выпустили когти и вонзили их мне же в грудь?!

От боли я истошно закричал. Черт, черт, до чего же у меня острые когти! Впервые в жизни об этом жалею! Я заметался, захлопал крыльями, безуспешно пытаясь вернуть контроль над руками, — все без толку. Тело совершенно не слушается — правая половина еще так-сяк, а левая совершенно отказала. А тут еще из-за плеча выметнулся хвост. Ядовитое жало влетело в мою разинутую пасть и вонзилось прямо в нёбо.

— Кхахххххх!.. — выдавил я, со всей силы бросаясь оземь левой половиной. — Брахххххххх!..

Я схлопотал полную дозу собственного яда. Любой другой тут же бы и сдох, но у меня к этой дряни все-таки иммунитет. Правда, рот перестал закрываться и язык бестолково замотался туда-сюда. Говорить членораздельно больше не получается — издаю только вопли и хрипы.

А левые руки по-прежнему пытаются вспороть мне брюхо. Я держу их за локти правыми руками, но они усердно сопротивляются.

Тогда я пошел на крайние меры — резко выпустил проклятые конечности, размахнулся и что есть силы ударил когтями.

По собственным предплечьям.

Три мои руки упали на землю, все еще корчась и пытаясь до меня дотянуться. А я закричал еще страшнее, еще мучительнее — хоть левая половина и взбунтовалась, ее боль я по-прежнему чувствовал. И это была воистину страшная боль — глаза заволокло красной пеленой, я пустил кислотную слюну, а потом вгрызся самому себе в локоть, принялся рвать и терзать хитин... твою мать, да как же больно-то!!!

Мозг, и до того затуманенный, окончательно куда-то уплыл. Я почувствовал, что теряю сознание... но вместе с тем твердо стою на земле. Под ногами извиваются обрубки моих рук. Один из них даже уцепился пальцами за лодыжку, и я его брезгливо пнул.