shura - Рудазов А

Нас обдало воздушной волной. Вероятно, очень жаркой — я ничего не почувствовал, зато Щученко заорал еще сильнее и завертелся ужом, ища что-то у себя на груди. Кажется, он пытался нашарить парашютное кольцо — которого там конечно же не было.

Зато Святогневнев падал молча и лишь временами сдавленно покряхтывал. Я схватил его двумя правыми руками, а Щученко тремя левыми и распахнул крылья во всю ширь. Падение резко замедлилось — теперь мы снижались плавно, как на дельтаплане.

— Олег, мы нормально спустимся? — с легкой тревогой спросил Святогневнев.

— Если не разобьемся, то спустимся, — философски ответил я. — Надеюсь.

Вообще, моей подъемной силы маловато для двух пассажиров. Одного еще нормально, а двух уже тяжело. К счастью, мне не нужно лететь с ними за тридевять земель — просто совершим мягкую посадку, а дальше как-нибудь своим ходом.

Мы парили над заснеженной рощей. Чувство Направления говорило, что до городской черты без малого сорок километров. С востока дул средней силы ветер — я аккуратно планировал, держа всеми шестью живой груз, а вытянутый струной хвост используя вместо руля.

Через несколько минут мы поравнялись с верхушками деревьев. Еще немного — и я вспахал землю когтями ног, роняя Щученко и Святогневнева в сугробы.

Посадочка вышла так себе, но главное, что все» живы.

Хотя не мешает убедиться.

— Лева, ты как, живой? — спросил я, выкапывая Святогневнева из сугроба.

— Дурацкие вопросы задаешь, Олег, — спокойно.

ответил Святогневнев, ища в снегу потерянную руку.

— Ты понял, что я имел в виду.

— Да нормально все, спасибо, что спросил. Я тебе не рассказывал, как я в пионерлагере ногу сломал?

Не-а.

У нас там рядом пруд был небольшой метров пять глубиной. Купаться в нем запрещали, но мы все равно постоянно сбегали с тихого часа и купались. А мы с Эдиком Нахваловым любили с вышки туда си-гать. Там с одной стороны склон был крутой — метров десять высота. Каждый день сигали... И вот однажды этот пруд зачем-то осушили. Причем не полностью, сволочи, — с полметра воды осталось. Мы с Эдиком, как обычно, с утра сбежали с вышки сигать... ну и сиганули. Даже не заметили, остолопы, что воды в пруду вроде как мало стало. Я-то еще легко отделался — я ногами вперед прыгал, так что только ногу сломал. Левую. А Эдик головой прыгал... ну и сломал себе шею. Тринадцать лет пацану было.

— Поучительная история, — задумчиво сказал я. — Не знаю, за каким хреном ты мне все это рассказал, но история поучительная. Спасибо, что поделился. Кстати, полковник, а с вами все в порядке?

Щученко что-то неразборчиво хрюкнул. Пока Святогневнев устраивал нам вечер детских воспоминаний, полковник безуспешно пытался принять устойчивое положение. Сугроб ему достался побольше, чем у Святогнева, так что возился Щученко долго. Выбравшись (с моей помощью) и отыскав потерянный ботинок (без моей помощи), он выплюнул немного снега, перемешанного с землей, и недовольно буркнул:

— Гвозди бы из вас делать, товарищ Бритва! Цельнометаллические! Вы, значить, ни для чего другого совершенно неприходны!

Я огляделся по сторонам. Мы сидим в каком-то лесочке, по уши в снегу, вокруг ни души, уже смеркается... Надо валить из этой страны.

В смысле — пора мне заскочить к драгоценнейшей миледи Инанне. Спросить, что за хрень со мной творится, ну и просто чаю попить. Конечно, я давал зарок больше на Девять Небес ни ногой, но... это когда было-то? Полгода с гаком прошло. А я отходчивый, незлобивый и вообще добрый католик. Значит, мне сам Бог велел прощать обиды.

К тому же мне до смерти хочется снова увидеть бо-ественный лик Инанны. Безответная любовь, ниче-го не поделаешь.

Я проводил Святогневнева и Щученко и убедился, что они сели в машину. Надо будет им теперь переезжать, наверное... Вопрос в том, как Гадюкин сумеет разрулить ситуацию, — хотя он мужик ушлый, сразу видно. Слегка не в своем уме... но кто из нас в своем уме, если вдуматься? У меня вообще шизофрения — и ничего, живу.

— Рабан, стартуй, — приказал я.

— Ллиасса аллиасса алла и сссаа алла асссалла! — тут же зазвучало у меня в голове. — Алиии! Эсе! Энке

илиалссаа оссса асса эллеасса оссо иииииии! Эс-сеееаааааааа! Алаасса!

И я перенесся на Девять Небес.

ГЛАВА 15

Леди Инанна ни словом, ни звуком не напомнила мне о том, что в прошлый раз я ушел со скандалом, буквально хлопнув дверью. Я не увидел в Хрустальных Чертогах ни обиды, ни неприязни, ни даже намека на холодность — меня встретили с той же лаской и радушием, что и всегда. Даже как-то неудобно стало.