- Ты только что благодарил меня за то, что я взял тебя с собой, а сейчас кажется, будто это повергает тебя в глубокую печаль. Определись со своими чувствами.
- Я чувствую и то, и это, и мне не надо определяться - я могу плыть между моими противоречиями.
- Вот что я скажу тебе, Михаил. Я тоже испытывал к тебе противоречивые чувства: сначала ненавидел тебя, потом стал принимать, а по мере того, как я следил за твоими шагами, это приятие переросло в уважение. Ты еще молод и потому испытываешь совершенно нормальное чувство, и это чувство бессилия. Не знаю, скольких людей затронула твоя работа, но в одном можешь быть уверен: ты преобразил мою жизнь.
- Но ты хотел всего лишь найти жену.
- Хотел и хочу. Но это желание побудило меня сделать нечто большее, чем пересечь казахские степи: я прошел по своему прошлому, увидел, где ошибся, где остановился, определил то мгновение, когда потерял Эстер, - мгновение, которое мексиканские индейцы именуют "примирителем". Я пережил и испытал такое, на что в моем возрасте и надеяться было нельзя. И все это благодаря тому, что ты был рядом и вел меня, хоть, может быть, и сам не всегда сознавал это. И вот еще что. Я верю, что ты слышишь голоса. Верю, что в детстве у тебя были явления. Я всегда верил во многое, а теперь этот перечень расширился.
- Ты стал совсем другим человеком.
- Совсем другим. Надеюсь, Эстер будет довольна.
- Ты сам-то доволен?
- Разумеется.
- Тогда этого достаточно. Сейчас мы поедим, переждем бурю и тронемся в путь.
- Давай не будем пережидать бурю.
- Будь по-твоему. Едем. Эта буря - не знак свыше, а всего лишь последствие обмеления Арала.
***
Яpocть ветра унялась, лошади бежали бодрее. Мы оказываемся в некоем подобии долины, и пейзаж изменяется разительно - бесконечный горизонт теперь закрыт высокими голыми скалами. Глянув направо, я вижу куст, к каждой ветке которого привязаны ленточки.
- Это здесь!.. Это здесь ты видел...
- Нет. Тот уничтожили.
- А что же это такое?
- Это место, где произойдет нечто очень важное.
Михаил, спешившись, развязывает свой рюкзак, достает нож, отрезает кусок рукава от рубашки, привязывает этот лоскутик к ветке. Глаза его смотрят по-другому, быть может, он ощущает рядом с собой присутствие, но я не хочу ни о чем его спрашивать.
Я делаю то же самое - прошу защиты и помощи и тоже ощущаю присутствие - это моя мечта, мое долгое возвращение к женщине, которую люблю.
Вновь садимся в седла. Михаил не говорит мне, о чем просил, и я молчу. Минут через пять впереди появляются белые домики маленького поселка. Какой-то человек поджидает нас - он направляется к Михаилу, говорит с ним по-русски. Похоже, они о чем-то спорят.
- Чего он хотел?
- Просил зайти к нему, исцелить его дочь. Нина, наверно, всех оповестила о нашем приезде, а люди постарше еще помнят о моих видениях...
Михаил ведет себя как-то неуверенно. Больше никого не видно - должно быть, все на работе или обедают. По главной улице мы едем к белому зданию, окруженному садом.
- Помни о том, что я сказал тебе сегодня утром. Не исключено, что у тебя и вправду была эпилепсия, но ты отказывался смириться с тем, что болен, и позволил своему бессознательному сплести вокруг этого такую вот историю. Но может быть и так, что ты был послан на землю с неким поручением - учить людей забывать свою личную историю, с открытым сердцем принимать любовь как чистую божественную энергию.
- Не понимаю тебя. Мы знакомы уже много месяцев, и ты всегда говорил только о своей встрече с Эстер. И вдруг с сегодняшнего утра все переменилось - кажется, будто ты думаешь обо мне больше, чем о чем-либо еще. Неужели это ритуал Доса оказал на тебя такое действие?
- Не сомневаюсь в этом.
Я хотел добавить, что меня терзает страх, что я готов думать о чем угодно, только не о том, что произойдет через несколько минут. Что сегодня на свете нет никого великодушнее меня, ибо почти уже достиг своей цели и боюсь того, что ожидает меня, оттого и стремлюсь всем помогать, что хочу показать Богу - я хороший человек и заслуживаю Его милости, которой взыскую так давно и рьяно.
Михаил слез с коня и меня попросил сделать то же самое.
- Покуда ты будешь говорить с Эстер, я зайду к тому человеку, у которого больная дочь.
Он указал на маленький белый домик за деревьями.
- Вон там.
***
Я изо всех сил старался сохранять самообладание.
- Что она делает?
- Я уже говорил тебе: учится ткать ковры, расплачиваясь за эту науку уроками французского. Как и сама степь, это лишь кажется простым, на самом деле ткачество - целая наука: красители изготовляют из определенных растений, которые следует срезать в определенный час, иначе они потеряют свои свойства. Овечью шерсть расстилают на полу, смачивают теплой водой, и нити готовят, пока шерсть еще влажная. Лишь спустя много дней, когда солнце все высушит, начинается изготовление ковра. Последние узоры делают дети - пальцы взрослых не могут справиться с такими тонкими и маленькими узелками.
Читать дальше