Неизв. - Заир

***

В ожидании начала разговорился с хозяином: оказывается, он намерен в ближайшем будущем превратить в зрительный зал все помещение.

- Публики становится больше с каждой неделей, - говорит он. - Поначалу я пошел на это по просьбе одной журналистки, которая взамен обещала упомянуть мой ресторан в своем репортаже. Согласился, потому что по четвергам зал все равно пустует. А теперь зрители перед началом заказывают ужин, и четверг сделался самым прибыльным днем. Я боюсь теперь только одного - как бы все это не оказалось сектой. Знаете, на этот счет законы очень строги.

Еще бы мне не знать! Находились люди, уверявшие, будто мои книги связаны с очень опасным направлением мысли, с проповедью некоего вероучения, которое плохо сочетается с общепринятыми ценностями. Франция, столь либерально относящаяся ко всему на свете, впадает в настоящую паранойю, когда дело доходит до религии. Недавно был опубликован пространный доклад о том, как группы злоумышленников "промывают мозги" неосторожным людям. Можно подумать, что люди, которые сами выбирают себе школу и университет, марку зубной пасты и автомобиля, жен, мужей, фильмы, любовниц, в вопросах веры вот так просто позволят манипулировать собой!

- А как становится известно об этих представлениях? - спрашиваю я.

- Понятия не имею. Если бы знал, использовал это для рекламы своего ресторана, - отвечает хозяин и добавляет, чтобы развеять у посетителя - а Бог его знает, кто он такой, - последние сомнения:

- Но могу гарантировать, что это никакая не секта. Это артисты.

***

Дверь открывается, и многочисленная публика, предварительно опустив пять евро в маленькую корзину у входа, проникает в зал. Там, на импровизированной сцене, бесстрастно и невозмутимо стоят двое юношей и две девушки в широких белых юбках. Кроме этих четверых, я замечаю мужчину постарше с барабаном-атабаке в руках и женщину с огромным бронзовым подносом: при малейшем ее движении металлическая бахрома издает звук, напоминающий шум дождя.

В одном из юношей я узнаю Михаила, хотя теперь это совсем не тот человек, которого я встретил неделю назад: глаза его устремлены в неведомую даль и блестят как-то по-особенному.

Рассаживается публика - это молодые люди, одетые так, что, если повстречаешь их на улице, решишь, что они употребляют тяжелые наркотики. Люди средних лет - чиновники или менеджеры - с женами. Двое-трое детей лет по девять-десять, которых, наверное, привели родители. Несколько стариков, которым, надо полагать, нелегко было добраться сюда, потому что ближайшая станция метро находится в пяти кварталах.

Все пьют, курят, разговаривают в полный голос, словно на сцене никого нет. Разговор с каждой минутой становится все оживленней и громче, слышатся взрывы хохота, атмосфера делается праздничной и радостной. Секта? Ну, разве что сообщество курящих. Я жадно всматриваюсь в лица присутствующих, и каждая женщина в зале кажется мне Эстер, но стоит лишь приблизиться, как я убеждаюсь - нет, не она. Более того - вообще ничего общего с моей женой. (Почему я все никак не привыкну говорить - с "моей бывшей женой"?)

Спрашиваю элегантную даму, что тут происходит. Она смотрит на меня как на непосвященного, как на человека, которого следует приобщить к тайнам бытия.

- Любовные истории, - отвечает она. - Истории и энергия.

Истории и энергия. Лучше не допытываться, хотя женщина производит впечатление вполне здравомыслящего человека. Надо спросить кого-нибудь еще, а лучше вообще держать язык за зубами - сам постепенно пойму что к чему. Мой сосед с улыбкой обращается ко мне:

- Читал ваши книги. Мне понятно, почему вы здесь. На мгновение меня охватывает испуг: неужели он знает об отношениях моей жены - моей бывшей жены - с Михаилом? Об отношениях Эстер с одним из тех, кто стоит на сцене?

- Такой писатель, как вы, не может не знать Тенгри. Они имеют прямое отношение к тому, кто называется "воин света".

- Разумеется, - облегченно вздыхаю я. А про себя думаю: "Впервые слышу".

Спустя двадцать минут, когда в зале стало нечем дышать от табачного дыма, послышался металлический звон. Голоса стихли, как по волшебству, и раскованная вольная обстановка сменилась почти религиозной сосредоточенностью - на сцене и в зале воцарилась тишина, хотя в смежной комнате, где помещался ресторан, было по-прежнему шумно.

Михаил - он, казалось, впал в транс и не сводил глаз с какой-то невидимой точки - начал:

- В монгольском мифе о сотворении мира говорится: