Марк Марциал - Эпиграммы

Лишь бы для всех поросят горестный выход открыть.

10

Кто отрицает, что Вакх порожден был матери смертью?

Верьте, сам бог родился так же, как этот зверек.

Ранена тяжким копьем свинья супоросая насмерть,

Разом утратила жизнь и подарила ее.

5 О, как был верен удар, нанесенный меткой десницей!

Я полагаю, была это Луцины рука.

Силу обеих Диан, умирая, свинья испытала:

Как облегчающей мать, так и разящей зверей.

Дикая пала свинья уже на сносях и тут же

Опоросилась она, плод через рану родив.

Но поросенок не сдох, а бежал от матери павшей:

Дара природы ничто не застигает врасплох!

Высшая честь, Мелеагр, которой ты славен в преданье,

Для Карпофора — пустяк: трудно ли вепря убить?

Он на рогатину взял и медведя в стремительном беге,

Что под арктическим был небом сильней всех зверей;

5 Он ведь и льва поразил невиданных раньше размеров,

Что Геркулесовой мог быть бы достоин руки;

Он и пантере нанес быстролетной смертельную рану —

Подвигов столько свершив, был по-прежнему бодр.

11

Быстро уносится бык со средины арены к эфиру:

Здесь не искусства совсем, а благочестия труд.

Некогда бык перенес через братнее море Европу,

Ныне Алкида вознес в звездные области бык.

С Цезаревым сопоставь ты тельца Юпитера, Слава:

Бремя не меньшее бык нынешний выше вознес.

12

Ежели слон пред тобой покорно склоняется, Цезарь,

Хоть перед этим быка в ужас у нас приводил,

Не по приказу он делает так, вожаком не научен:

Нашего бога и он чувствует, верь мне, в тебе.

Ты, что привыкла лизать укротителя смелую руку

И средь гирканских тигриц редкостным зверем была,

Дикого льва, разъярясь, растерзала бешеной пастью:

Случай, какого никто в прежнее время не знал.

5 В дебрях лесов у нее не бывало подобной отваги:

Лишь очутившись средь нас, так озверела она.

Бык, что метался по всей арене, гонимый огнями,

И, на бегу подхватив, чучела вскидывал вверх,

Пал наконец, поражен ударом сильнейшего рога,

Лишь попытался поднять так же легко и слона.

В цирке просили одни Мирина, другие — Триумфа;

Цезарь обоих, подняв обе руки, обещал.

Лучше никак он пресечь не мог бы забавного спора.

Что за пленительный ум в непобедимом вожде!

13

Все, что Орфеев театр, говорят, представил Родопе,

Здесь на арене теперь, Цезарь, предстало тебе.

Скалы по ней поползли, и лес побежал баснословный,

Напоминая собой сказочный сад Гесперид.

5 Вместе с домашним скотом были всякие дикие звери,

И наверху над певцом реяло множество птиц.

Сам он, однако же, пал, растерзан коварным медведем.

Только лишь это одно было молве вопреки .

14

Если медведицу вдруг земля на Орфея исторгла,

Не удивляйтесь: она от Евридики пришла.

15

Сами, от страха дрожа, вожаки носорога дразнили,

Но не спеша закипал зверя огромного гнев.

Стал сомневаться народ в обещанной Марсовой битве,

Как пробудилася вновь ярость привычная в нем.

5 Так же он рогом двойным медведя тяжелого вскинул,

Как бросает к звездам чучела встречные бык.

Так направляет удар норикской рогатины меткой

Твердой рукою своей юный еще Карпофор.

Пару тельцов нипочем пронести ему было на шее,

10 И отступили пред ним буйвол и страшный бизон;

Лев, побежав от него, стремглав на оружье наткнулся.

Вот и поди негодуй на промедленье, толпа!

16

Если из дальней страны запоздалый ты, зритель, явился

И для тебя первый день зрелищ священных теперь,

Пусть не обманет тебя Эниона морская судами,

Точно на волнах морей: суша была здесь сейчас.

5 Ты мне не веришь? Смотри на подвиги водного Марса, —

Миг — и воскликнешь уже: «Море здесь было сейчас».

17

Если ночная волна тебя, Леандр, пощадила,

Не удивляйся: была Цезаря это волна.

18

Смелый Леандр, на пути к своей возлюбленной милой

Бурной противясь воде и выбиваясь из сил,

Так, говорят, восклицал, обращаясь к вздувшимся волнам:

«Смилуйся, море! Топи при возвращенье меня!»

Ловко обученный хор Нереид резвился по морю,

Строем подвижным пестря лоно уступчивых вод.

То нам трезубец прямой угрожал, то изогнутый якорь,

То появлялось весло, то появлялся корабль;