Неизвестно - Дневники

Собачий вздор. Видимо, надо для чего-то остаться в Ташкенте еще на два дня? Что слава, книги, орден — когда никак нельзя было влезть в грузовик, чтобы поехать в Чимган? Наконец мне сказали:

— Идите вперед, вас посадят.

Я и пошел как дурак. Остановился возле дома академиков. Вышел на середину улицы, поднял руку. Грузовик величественно прошел мимо. Там сидела какая-то тетя, у которой четыре дня нет хлеба, вторая — [нрзб.], а остальные — просто знакомые заведующей. Дело у них семейное, простое...

Круг наблюдений у меня небольшой, но по всему видно, что катастрофа на Северном Кавказе глубочайше всех волнует. Все говорят о том, куда пойдут немцы, как пойдут, а как мы будем сопротивляться — никто не говорит.

1 августа. Суббота.

Радио назвало три направления, умолчав о Воронеже, могли там прекратиться бои? Да. Или потому, что потеснили немцев, о чем мы едва ли стали бы молчать, или потому, что потеснили нас, о чем мы молчим. Стало быть, есть основание думать, что Воронеж сдали.

Вечером — нет упоминаний о Воронеже. Наши отступили к юго-востоку от Батайска.

В семь часов обещали все-таки увезти в Чимган. Мечтаю об этом не меньше Мишки, ибо тоска от сводок загрызла...

28 августа.

Эти 28 дней промелькнули, как один. Восемь дней назад вернулся из Чимгана, где много ходил по горам. Всю неделю лежал, страдая болью в мускулах от усиленной ходьбы,— и был очень доволен.

123

А за это время немцы подошли к Грозному и окружили Сталинград. Вчера всех порадовала сводка о нашем продвижении возле Ржева. В трамваях старушки говорили кондукторам:

— Ведь победа. Можно за проезд и не брать.

Режиссер Майоров 123высказал предположение, что Ржев — демонстрация, чтоб отвлечь от юга немецкие силы.

Говорят, Сталин — на юге. Защищает Кавказ. Тому основание то, что в сегодняшней сводке есть сообщение — Жуков назначен первым заместителем Сталина 124.

Сколько помнится, Тимошенко был первым заместителем?

Анекдот: Черчилль говорил в Палате общин, что обстоятельства помогут выиграть войну: сила, деньги и терпение. В турецкой газете, говорят, поместили карикатуру: русская сила, американские деньги и английское терпение.

Вчера, в ответ на хамское письмо А.Фадеева ответил не менее хамским письмом 125. И вчера же телеграмма из Союза: “Не поедете ли в Челябинск написать очерк об оборонном заводе”. Почему в Челябинск? Почему — телеграмма на Союз? Ах скотина!

Иду в три часа к комиссару Анисимову сговариваться относительно поездки в Таджикистан.

Несомненно, что пребывание в горах зарядило доброй мерой безразличия и спокойствия. Тоски как не было. Писать не хочется.

Читал “Таинственный остров” и Плутарха. Похоже-, что людям жилось еще хуже, чем нам.

Комиссар сказал: а) наши наступают на Ленинградском фронте; б) по сведениям тех же турецких газет — сосредоточили огромные войсковые силы возле Воронежа, собираются удержать любой ценой. Турецкий президент сказал: “Турция будет хранить нейтралитет, но, если ей придется выступить, она выступит на стороне Антанты”.— Англичане сосредоточили большие силы в [нрзб.]. Волнения в Индии позволяют думать, что Япония вторгнется в Индию и тем самым мы будем избавлены от вторжения.

29. [ VIII ]. Суббота.

Очень странно. Вчера комиссар обещал поехать на охоту, а сегодня даже и не позвонил. Мне думается, что нет надобности и ехать в Таджикистан в такое суматошное время.

124

Был в библиотеке, разговаривал с Салье о переводе романа Айбека о Навои 126.

Вторая статья А.Толстого: “Как пошла русская земля” 127. Бред! — Неужели это может иметь,— если не научное, так агитационное значение? Черт его знает, все возможно.

Читал “Карамазовых”.

30. [ VIII ]. Воскресенье.

На фронте ничего существенного. Этого не было давно. Между тем в эпизодах сообщается об атаках немцев и прочих, что было и вчера.

В первое занятие Ростова немцами жители взяли с почты приемники. Немцы, войдя, приказали приемники сдать. Жители просто поставили приемники на тротуар. Так они и стояли, и никто их не брал.

Достоевский пишет ужасно неряшливо. Перед ним — вычищенные и выглаженные многочисленными редакторами — многочисленные современные писатели, как боги перед щепкой. Но эта-то сухая щепка, которая замкнет храм, где и задохнутся эти боги.

Сейчас все крайности: героизм величайший, трусость величайшая, ложь величайшая (“Исследование” Толстого о “том, как пошла русская земля”). Понимание сего — величайшего, равно как и презренье ко всему — величайшее,— боже, неужели же из всего этого великого получится лужа вонючая, из которой и шелудивый пес не пожелает напиться?