метро до Октябрьской домой к Александру и Якову. Николя тоже очень хорошо подружился с
Яшей. Они стали, как говорится, не разлей вода. Именно этот день стал последним в моей жизни.
Последним в жизни всех людей…
Папин рабочий день закончился, и мы втроем отправились домой. Время в метро летело для меня
незаметно. Я любовалась красотой архитектуры каждой из станций. Удивительно – одна не
похожа на другую! В Париже такого не было. Все станции отделаны одинаково, потолки ниже, виражи путей круче. Порой, поездка в метро заменяла катание на американских горках. Я, конечно, утрирую, но все же – это было так.
«Станция Чертановская. Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи!»
– прозвучал довольно приятный женский голос из динамиков. Мне было очень любопытно, увидеть эту женщину (или даже девушку), чей голос звучал на остановках в вагонах поездов.
Открываются массивные двери, и большое количество людей спешат наружу, домой. На станции
тесно. Большая очередь к движущимся ступеням. Папа держал меня за руку. Мы ехали на
поверхность. Эскалатор был небольшим, поэтому через мгновенье мы должны были сойти с него.
Знаете… Такие мгновения отпечатываются в памяти навсегда. Некий переломный момент
наступает в жизни. Память человека начинает работать по-иному и не всегда вспомнишь, что с
тобой произошло после всего этого, но помнишь именно этот момент, а после него пустота. И так
тихо все, спокойно. Будто тебе стерли память. Ты витаешь в облаках мыслей, а они
рассеиваются, не давая заглянуть в них, вспомнить…
- Доктор! Доктор! Ma fille est mal! Aidez a elle! Пожалуйста! – слышала я где-то отдаленное эхо, образовавшееся от голоса моего отца.
- Мужчина! Я вас не понимаю! Давайте девочку! – врач протянул руки.
Отец Жизель отдал ее врачу, тот положил ее на кушетку.
- Dites-moi, tout ira bien avec elle?! – Папа бился в истерике.
- Так, выведете! – приказал доктор своему помощнику.
Что со мной произошло? Я ощущала нестерпимую боль в голове и во всем теле. Мне даже не
сразу удалось открыть глаза, чтобы посмотреть вокруг. Я увидела только свои, покрытые синими
пятнами, руки. В одной из них торчала игла, от которой уходила трубочка к подвешенной над
моей головой бутылке с какой-то прозрачной жидкостью.
- У нее многочисленные внутренние кровотечения. Мы ничего не сможем сделать.
Это звучало как приговор, благо Жизель не поняла о чем идет речь. Она повернула голову
направо и увидела своего папу. Он сидел напротив и смотрел на нее, огибая взглядом врача, который что-то ему пытался объяснить, но тщетно. Увидев движение головы, он тут же ринулся к
ее кровати.
- Жизель! Доченька! Как ты?! – я никогда не видела папу в такой истерике. На его добром лице
была одета маска ужаса, отчаяния, безысходности. Лицо багрового цвета и пот, который лился
ручьем.
- Что со мной, папа? – эти слова дались мне совсем нелегко.
- В толпе. Люди. Я не удержал. Прости меня! Ты упала. Они… Они шли и шли. Прямо по тебе. Я
не мог прорваться. Все толкали меня, я бежал, но не двигался с места. Жизель… Умоляю тебя, держись. Все будет хорошо. Слышишь?!
- Да. Хорошо, – я не заметила, что произнесла это по-русски.
Врач тут же оказался рядом и начал говорить со мной. Но я не понимала.
- Мне больно, – это все, что я смогла ему ответить.
- Потерпи деточка. Потерпи. Все образуется. Выздоровеешь. Подрастешь. Жениха тебе найдем
богатого, – подбадривал доктор, гладя меня по голове. Мягкие опытные руки. Только у врачей
такие. Ты вроде бы видишь, что он к тебе прикасается, но почти не ощущаешь этого.
Прикосновения настолько легки, что не понимаешь – это чьи-то ладони или легкие перья
павлина.
Я закрыла глаза и не открывала их несколько секунд. А, когда, наконец-таки они отдохнули от
света – снова открыла.
Вокруг не было никого. Только я и кровать. Куда же все подевались? Где одеяло? Бутылка с
иглой? Что на мне за одежда? Какое-то белое платье. Ничего не понимаю. Куда же подевалась
боль? И почему все вокруг такое светлое? Я приподнялась с кровати и села. Поводила рукой
перед лицом. Мне стало очень страшно. Я водила рукой медленно, но видела следы, оставляемые
ею в воздухе, которые не исчезали несколько секунд. Я встала и пошла к двери. Открыла ее.
Здесь было настолько светло, а за дверью – кромешная тьма. Когда глаза привыкли к темноте, я
увидела в конце коридора свечение, тусклое как от фонаря. Захотелось сразу броситься к нему, потому что свет отдалялся.
Читать дальше