Неизвестно - Яковлев А. Сумерки

В голодающих губерниях нередкими стали факты людоед­ства. Как свидетельствуют документы, ели преимущественно родных. Детей постарше еще подкармливали, но грудных не жалели. Ели не за общим столом, а втихую, всякие разгово­ры об этом пресекались. Власти знали о происходящем. В апреле 1922 года башкирские власти даже приняли поста­новление «О людоедстве». Подобные решения были в других областях. В них людоедство осуждалось, но каких-либо мер помощи голодающим не предусматривалось.

Крестьяне, борясь за выживание, сопротивлялись, как могли. Но жестокость власти превосходила любые мыслимые пределы. В местностях, особо, как утверждали власти, «зара­женных бандитизмом», вводятся чрезвычайные органы уп­равления — уездные политкомиссии, сельские и волостные ревкомы. Было решено рассматривать эти районы как «заня­тые неприятелем» и «приравнять в смысле важности и зна­чения к внешним фронтам... периода гражданской войны». А это значит — пытки и расстрелы без суда и следствия. Гла­венствовали чекисты. «Они, — с гордостью свидетельствовал М. Лацис, — безжалостно расправлялись с этими живогло­тами (крестьянами), чтобы отбить у них навсегда охоту бунтовать».

Наибольшего размаха повстанческое движение достигло в Тамбовской губернии. Оно стало находить поддержку в по­граничных уездах Воронежской, Саратовской и Пензенской губерний. В конце февраля — начале марта 1921 года высшим органом борьбы с «антоновщиной» (от имени Антонова — ру­ководителя восстания) становится Полномочная комиссия ВЦИК. Издается приказ № 171 от 11 июня 1921 года:

«1. Граждан, отказывающихся называть свое имя, рас­стреливать на месте, без суда. 2. Объявить приговор об изъятии заложников и расстреливать таковых в случае не­сдачи оружия. 3. В случае нахождения спрятанного оружия, расстреливать без суда старшего работника в семье.

4. Семья, в которой укрывался бандит, подлежит аресту и высылке из губернии, имущество конфискуется, а старший работник в семье расстреливается, без суда. 5. Семьи, укры­вающие членов семей или имущество бандитов — старшего работника таких семей расстреливать на месте, без суда. 6. В случае бегства семьи бандита, имущество его распреде­лять между верными Советской власти крестьянами, а ос­тавленные дома сжигать или разбирать.7. Настоящий при­каз проводить в жизнь сурово и беспощадно».

Распоряжение подписано председателем комиссии Анто- новым-Овсеенко и командующим войсками Тухачевским.

В конце апреля по инициативе Ленина, требовавшего «скорейшего и примерного подавления» восстания, едино­личным ответственным за эту операцию назначается Туха­чевский. Вместе с ним на Тамбовщину прибыли другие военачальники и деятели карательных органов: Уборевич, Котовский, Ягода, Ульрих. С их появлением был, по офици­альной терминологии, установлен «оккупационный режим». 12 июня Тухачевский приказал «леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми удушливыми газами». При этом коман­дующий требовал, чтобы «облако удушливых газов распрост­ранялось по всему лесу, уничтожая все, что в нем прята­лось».

Кровавый след оставили после себя каратели в Сибири. Там произошло более тысячи крестьянских восстаний, по­давленных армией и карателями, что тщательно скрывалось советской властью и стало известно только в последние годы.

В борьбе с повстанчеством местные власти особенно ши­роко использовали институт заложничества и круговой пору­ки. Заложники подлежали расстрелу не только в случаях приближения повстанческих отрядов к уездным или волост­ным центрам или убийств коммунистов и совработников, но и за повреждения кем-то телеграфных и железнодорожных линий, распространение «провокационных слухов» и даже при «малейшем поползновении на попрание прав представи­телей власти». Отряды карателей формировались преимуще­ственно из бедняцких слоев населения.

Но оказалось, что для голытьбы неважно, как называется власть. Пока существовала насильственная продразверстка, когда власть отнимала хлеб у зажиточных крестьян, она го­рой стояла на стороне власти. Но как только продразверстка была заменена продналогом, голытьба повернула оружие против власти и продолжала грабить трудолюбивых кресть­ян. Чекистский начальник в Сибири Павлуновский в августе

1921 года пишет в центр Уншлихту — заместителю Дзержин­ского, что во многих областях Сибири «красный террор», ко­торый автор одобряет, превратился в красный бандитизм, представляющий угрозу советской власти. Он сообщает, что в Красноярской губернии в Минусинском уезде крестья- не-бедняки убили 9 спецов земотдела, а начальник милиции, секретарь укома и начальник гарнизона арестовали кресть­ян, которые побогаче, и расстреляли. В Иркутской губернии из бедноты организовываются банды. Они уходят в тайгу и ведут борьбу уже с советской властью. Бедняцкая часть ком­мунистических ячеек отбирает у крестьян хлеб, предназна­ченный для товарообмена. Шайки, состоящие из бедноты, сами конфискуют хлеб и скот у зажиточных крестьян. Вол- исполкомы и комячейки по всей губернии продолжают си­лой производить перераспределение хлеба и скота. В Ново­николаевской губернии раскрыта организация из бедноты и комячеек. Они разъезжали по деревням и расстреливали тех, кто побогаче, имущество их распределяли между собой. В Мариинском уезде все арестованные зажиточные крестья­не были удавлены.