Неизвестно - Яковлев А. Сумерки

Деньги на пропаганду, подрывную деятельность и органи­зацию переворота шли не только из казны Германии. Они систематически добывались и боевиками партии. В письме Ленина «В Боевой комитет при Санкт-Петербургском ко­митете» содержится, среди других рекомендаций, и «напа­дение на банк для конфискации средств для восстания». Только с декабря 1905 года по июнь 1907 года на территории Грузии было совершено пять ограблений казначейств: на Коджорской дороге в пригороде Тифлиса (8 тыс. руб.); в Кутаиси (15 тыс. руб.); в Квирили (201 тыс. руб.); в Душети (315 тыс. руб.); в Тифлисе (250 тыс. руб.). Руководил этими грабежами Камо (Симон Тер-Петросян). 7 (20) марта 1906 го­да банда, состоящая из 20 человек, обезоружив охрану Банка купеческого общества взаимного кредита, похитила 875 ты­сяч рублей.

Деньги перевозились Ленину за границу. Эту работу вы­полняли: Литвинов — в Берлине, Равич, Богдасарян — в Мюнхене; Ходжамарян и Мастер — в Стокгольме. Бомбы разрабатывал ближайший соратник Ленина Красин.

Несмотря на то что объединительный (четвертый) съезд социал-демократов запретил грабежи от имени партии, Ле­нин игнорировал это решение и продолжал действовать, как и раньше.

Понятно, что, имея такие громадные суммы, большевики набирали силу. Уже до переворота 1917 года группа Ленина издавала 41 газету, из которых 27 выходили на русском язы­ке, а 14 — на армянском, грузинском, латышском, польском, татарском и других языках народов России. ЦК купил собст­венную типографию.

Но случилось непредвиденное. В июле 1917 года подрыв­ная деятельность РСДРП (большевиков) на немецкие деньги перестала быть тайной. Контрразведка Петроградского воен­ного округа обратила внимание на махинации, связанные с деньгами. Против лидеров большевиков возбудили уголов­ные дела по обвинению в государственной измене. Разразил­ся скандал. Запахло арестами и судом.

ЦК партии большевиков, будучи не в курсе ленинских ма­хинаций, завел дело на Ганецкого, обвинив его в сотрудниче­стве с Парвусом, но Ленин, зная всю подноготную этих свя­зей, вступился за своего давнего подельника, написав, что все обвинения в отношении Ганецкого основаны на слухах. Боль­шевики потребовали от Парвуса заявить под присягой, что он не финансировал партию. Парвус отказался, но заявил, что всячески поддерживал революционное движение в России.

Как только Берлин получил информацию о перевороте в России, то уже 27 октября (9 ноября) из немецкого военного бюджета было выделено 15 млн марок для поддержки пра­вительства большевиков. С этого момента начинается уже не спорадическая, а регулярная финансовая помощь боль­шевикам со стороны Германии, которая к октябрю 1918 года достигла суммы в 60 млн «золотых» марок (т.е. в швейцар­ской валюте). Деньги были привезены в Петроград в декаб­ре 1917 года, когда в гостинице «Европа» обосновался буду­щий посол Германии в России граф Мирбах.

По приезде в Москву граф Мирбах 16 мая 1918 года по­сещает Ленина. На утро Мирбах докладывает в Берлин, что в России создалось тяжелое положение: мощное антиболь­шевистское движение на флоте (крейсер «Олег»), выступле­ние Преображенского полка в Сестрорецке, восстание в Сибири атамана Дутова, плохая организация руководства в центре и т.д. Мирбах ставит перед рейхсканцлером вопрос о неотложной значительной материальной помощи Ленину. 3 июня 1918 года он конкретизирует свою просьбу: «При сильной конкуренции со стороны Антанты ежемесячно тре­буется 3 ООО ООО марок. В случае возможного в скором вре­мени неизбежного изменения нашей политической линии следует считаться с увеличением потребности. Мирбах».

Судя по документам, особую роль в посольстве Германии играл советник Трутман. Он еще в 1916 году ведал специаль­ным отделом в германских спецслужбах, который назывался «Стокгольм». Руководил группой агентов, занимавшихся под­рывной деятельностью в России, прежде всего через больше­виков и эсеров. 5 июня он пишет в Берлин: «Фонд, который мы до сих пор имели в своем распоряжении для распределе­ния в России, весь исчерпан. Необходимо поэтому, чтобы секретарь имперского казначейства предоставил в наше рас­поряжение новый фонд. Принимая во внимание вышеука­занные обстоятельства, этот фонд должен быть, по крайней мере, не меньше 40 миллионов марок». Ответ был скорым. «...Берлин, 11 июня 1918. В ответ на Ваше послание от 8 это­го месяца, в котором Вы переслали мне записку А. 5. 2562 от­носительно России, я готов одобрить представленное, без указания оснований, предложение об ассигновании 40 миллио­нов марок для сомнительной цели. Циммерман».