Неизвестно - Яковлев А. Сумерки

С большим интересом я узнал, что Андропов четко делил партию на большевиков и коммунистов. По свидетельству Александрова — помощника Андропова, Юрий Владимиро­вич говорил, например, что Арбатов — коммунист, но не большевик. Своими он считал несгибаемых болыпевиков- фундаменталистов, а коммунисты, по его мнению, постоянно хворали то ревизионизмом, то оппортунизмом, то соглаша­тельством. Он был знаком с опытом некоторых европейских компартий, вынужденных считаться с жизнью и приспосаб­ливаться. Он критиковал их, как только мог.

Я лично думаю, что, поживи еще пару лет Суслов, Андро­пова бы отодвинули от политики. И Брежнев его опасался, поэтому сразу же после смерти Суслова он убрал Андропова из КГБ и взял под присмотр поближе к себе. А в КГБ назна­чили преданного Брежневу Федорчука. Поболтался он там совсем немного, и его задвинули в МВД вместо Щелокова, а потом он вообще исчез. Маху дал Леонид Ильич: КГБ как был, так и остался под Андроповым. А теперь и весь аппарат ЦК под ним оказался: ему поручили вести Секретариат. Он стал вторым человеком в партии и государстве, а фактиче­ски, как до него Суслов, — первым.

Еще раньше, придя в ЦК после венгерской авантюры, Андропов сблизился с Устиновым. Кровь в Будапеште — на их руках. Их дружба окрепла, когда Андропов оказался руко­водителем КГБ, а Устинов — министром обороны. Обоим эта дружба была выгодна.

Об Устинове надо сказать поподробнее, ибо он был рав­новеликой Андропову фигурой. Яркий представитель воен­но-промышленного комплекса. Авторитетен в этих кругах. Сначала сталинский министр по вооружениям, потом секре­тарь ЦК по тем же делам, затем — министр обороны и член Политбюро. По всем позициям был тесно связан с КГБ, к то­му же имел и свою разведку — Главное разведуправление. Минобороны и КГБ не ладили между собой, но когда во гла­ве этих ведомств оказались Андропов и Устинов, все пошло по-другому. Они фактически решали все важнейшие госу­дарственные дела.

Устинов был очень противоречив. Однажды на Секрета­риате ЦК он поднял вопрос о репродукции в журнале «Жур­налист» картины Герасимова. Там была изображена обна­женная женщина. И сколько Устинову не пытались втолко­вать, что это не фотография, а репродукция картины из художественной классики, что она экспонируется в Третья­ковке, ничего не помогло. «Это порнография, а журнал мас­совый», — говорил он. Устинов настоял на освобождении главного редактора журнала Егора Яковлева от работы. Я не был на этом секретариате. Отдыхал где-то. Когда вернулся, ко мне зашел Егор, уже безработный. Так случилось, что во время нашего с ним разговора мне позвонил Суслов, кажет­ся по поводу юбилея Маркса. Выслушав его, я сказал Сусло­ву, что у меня сейчас Егор Яковлев, ему надо работать, есть такое предложение назначить его спецкором «Известий».

— Вы хорошо его знаете? — спросил Михаил Андреевич.

Да.

— Ну что ж, давайте.

Об Устинове много можно рассказать, причем разного, но ограничусь еще парой примеров. Обсуждался вопрос о не­благоприятной обстановке в Туле. Жители города жалова­лись на то, что городской транспорт работает из рук вон пло­хо, ребятишек в детские сады не берут, снабжение в городе отвратительное, в магазинах ничего нет, бывают перебои да­же с хлебом. КГБ докладывал, что там дело идет к открытым волнениям.

Секретари ЦК начали в своих выступлениях резко крити­ковать руководство области, которое, оправдываясь, утверж­дало, что денег у них нет, лимиты на продовольствие очень низкие, автобусный парк устарел. Вдруг секретарь ЦК Кириленко — полуграмотный человек бульдозерного типа — начал поворачивать вопрос в сторону пропагандистской ми­фологии, очень часто служившей сточной канавой, по кото­рой удобно было спускать любые реальные, но труднораз­решимые дела. Кириленко повел речь о том, что все дело в плохой работе агитаторов. Они оторвались от людей, не объ­ясняют им причины возникших трудностей.

— При чем тут агитаторы? — взорвался Устинов. — За хлебом и молоком очереди, а агитаторы должны говорить людям, что это нормально? Рабочие, чтобы добраться до за­вода и вернуться домой, тратят по пять часов в день, а про­пагандисты должны уверять людей, что тульский автобусный парк — лучший в мире? Давайте не уходить от проблемы и решать ее конкретно и по существу.

И еще один эпизод. Я уже работал послом в Канаде, а Ус­тинов был министром обороны. Как-то один из наших дипло­матов познакомился на хоккее с человеком, назвавшимся Сапрыкиным. Он рассказал о себе следующее. Отечествен­ная война. В одном из боев он был тяжело ранен и оказался в плену. Госпиталь был расположен в западной части Герма­нии. Так получилось, что Сапрыкину попалась наша газета, в которой говорилось о его героическом подвиге, о том, что он погиб, ему присвоено звание Героя Советского Союза, его именем названа школа в его родном селе. Сапрыкин побоял­ся возвращаться, до него доходили разговоры о преследова­нии военнопленных. Испугался и за родственников. Подумы­вал о встрече с кем-то из посольства. На хоккее услышал русскую речь и решился подойти к нашему сотруднику.