Неизвестно - Яковлев А. Сумерки

В то же время для меня лично остается загадкой, почему западные демократии столь быстро смирились с режимом, который пришел к власти в 1917 году незаконным путем, развязал гражданскую войну внутри страны, расколол чело­вечество на две враждебные системы. Я не перестаю зада­вать себе вопрос, почему и в новых условиях после 1985 года демократический Запад не захотел оказывать реальную практическую помощь Перестройке. Хвалебных-то слов бы­ло много, а вот дел — никаких. Может быть, США, обжег­шись на молоке, решили на сей раз дуть на воду. Может быть. Но такая позиция заметно затормозила демократиче­ское развитие России. В кратковременных измерениях ее можно объяснить, но в стратегическом плане она оказалась ошибочной.

Ленин именовал юную РСФСР «очагом всемирного соци­алистического пожара». Он с первых дней после переворота не уставал повторять, что нельзя победить самых могучих им­периалистических гигантов всего света «без самой могучей, столь же охватывающей весь мир, пролетарской революции». Нет нужды подробно говорить, что эта установка противоре­чила жизненным интересам народа России, измученного им­периалистической и гражданской войнами. Да и практиче­ские действия, направленные на то, чтобы раздуть очаги ре­волюции в Европе и других местах, провалились. Однако произвол догмы оказался выше живой действительности.

Постепенно практические ожидания мировой революции под воздействием реальностей жизни выветривались, но на политико-идеологическом уровне эти утопии постоянно и настойчиво возбуждались. Мало того, под них выстраивалась мощная военная машина. Основные экономические ресурсы страны направлялись в военную промышленность. Хозяйст­венная автаркия стала своего рода символом веры. Страна, ее экономика и сознание оказались в плену невиданной и бессмысленной военизации.

Из той же идеи мессианства выросла и практика исполь­зования и насаждения противоречий в противоположном стане. Ничего необычного в самой этой установке нет. Дипломатия — сложная игра, и каждый в ней ищет партне­ров, союзников, чтобы переиграть соперников. Такова из­вечная традиция, которая, к сожалению, живет до сих пор. Она антинародна, но старательно служит интересам власт­вующих элит и ордам мирового чиновничества. Ленин гово­рил об этом достаточно откровенно: «Наша внешняя полити­ка, пока мы одиноки и капиталистический мир силен... со­стоит в том, что мы должны использовать разногласия (победить все империалистические державы, это, конечно, было бы самое приятное, но мы довольно долго не в состоя­нии этого сделать)».

Игра на противоречиях велась с большим размахом, ка­ких-либо этических, моральных ограничителей в этой игре дипломатия просто не знала, впрочем, не только советская. Послеоктябрьская поза — отказ от тайной дипломатии и пе­реход к дипломатии открытой — быстренько обернулась во­инственным оскалом. Коварство, ложь и лицемерие, столь свойственные истории дипломатии вообще, были отлично освоены советской внешней политикой.

Параллельно с заигрываниями с пацифистскими кругами за рубежом (хотя известно, что пацифизм большевики ни­когда, мягко выражаясь, не жаловали) велась достаточно це­леустремленная работа по поддержке антиправительствен­ных, оппозиционных сил в других странах. Дома пацифизм — под надзором политической полиции, за рубежом — в по­чете.

Государственный кошелек из года в год потрошился в пользу коммунистических и иных революционных партий, которые сознательно обманывали Москву, изображая из се­бя некую силу, влияющую на положение дел в той или иной стране, а Москва тешила себя самообманом. Только в 1918—

1921 годах по личному указанию Ленина на нужды револю­ции было растранжирено 812 232 600 рублей золотом. Это были годы, когда в стране свирепствовал голод, умирали мил­лионы людей, началось людоедство. Всего лишь один пример из информационной сводки ГПУ по Самарской губернии от 3 января 1922 года: «...Наблюдается голодание, таскают с кладбища трупы для еды. Наблюдается, детей не носят на кладбище, оставляя для питания...»

Нередко бессмысленной была и разведывательная деятель­ность, сводившаяся к переписыванию газетных статей и со­биранию слухов. Я застал эту практику в бытность свою по­слом в Канаде и попробовал, хотя и осторожно, выступить против нее. Ничего не получилось. Разве что очередная пор­ция раздражения начальства была доведена до моего сведе­ния. Полупьяные «мыслители» из бывшего КГБ до сих пор в своих книгах открыто сочиняют всякие бредни обо мне и не боятся ответственности. Можно себе представить, какую че­пуху они писали в закрытом порядке, в том числе и по меж­дународным вопросам, если способны сегодня так лихо лгать открыто.