Евгений Круглов - ПУЛЬС СВЕТА

Незаметно улыбаясь, Дмитрий присел на краю крыши, посмотрев на тёмные щели под ногами.

- Быстрей закрывать надо, - подумал он, - а то дожди пойдут ещё!.. – поднялся, и, осторожно ступая по свежим доскам, подошёл к лестнице.

Около машины, на желтеющей траве, в беспорядке лежала огромная куча пиленых дров. Терпко пахло свежей осиной, прелой листвой, и со спины мягкий дымок приятно щекотал нос.

Дров навозили за неделю всем сразу. И несколько дней подряд не смолкала бензопила в Холмах. Дядька Василий с сыном без устали кряжевали берёзовые и осиновые брёвна, отрываясь только на обед, который устраивали хозяева, да на короткие перекуры.

Спустившись с крыши, Дмитрий набрал гвоздей в пластмассовую коробку – отрезанное дно канистры.

- «Так! Завтра заправимся, пару рейсов, вечером на рыбалку... Хоть жерлицы расставить, потом шифер раскинуть, свет в выходной...» – бежали у него мысли, - «...Потом клюква пойдёт, потом... Что потом? Экскурсия снова, сено убрать... Весной будем пристраивать!..»

Из огорода снова напахнуло копчёной рыбёшкой. Он с удовольствием потянул носом. Вспомнил о Наташке сразу. Улыбнулся себе.

На крышу машины села какая-то птичка. Призывно чирикала, мелко прыгая и крутя хвостом. Порывом ветерка понесло сухие листья с берёз. Один листок залетел в банку с гвоздями. Из сада послышался Наташкин смех.

- «Хорошо!» – подумал снова он, - «Какого чёрта я в городе двадцать лет делал?..»

Набрав до верха гвоздей, Дмитрий закурил и, напевая что-то себе под нос и откатив от лестницы берёзовый кряжик, полез не торопясь на верх гаража. Птица в миг вспорхнув с машины, перелетела на ветку берёзы, продолжая звонко щебетать.

- Что, поговорить захотелось? – зажмурился с улыбкой Дмитрий, закинув назад голову.

Сверху спускались ветвистые плети огромной старой берёзы. Синее небо в прозрачном воздухе струилось осенним светом, сквозь поредевшие деревья. Солнце ненадолго спряталось. Началось бабье лето.

ЗАСТЫВШАЯ МУЗЫКА

Нет! Она не могла ошибиться! Это невероятно, но она видела её! Видела! Где-то здесь, в одной из деревень. Ей не могло показаться!

Фрау Эльза набрала телефонный номер, несмотря на поздний час. В домике Антона зазвонил телефон. Беспрестанно извиняясь за поздний звонок, фрау Эльза сумбурно объяснила Антону о картине, помещённой на обложке предложенного туристам каталога. Антон долго не мог взять в толк, о чём идёт речь. Поняв наконец, довольно рассмеялся.

Да. Она не ошиблась. Это портрет. И девушку она, конечно, видела. И автор картины – её молодой супруг! Такое объяснение ещё больше обескуражило фрау Эльзу. Молодой супруг? Художник? И живёт здесь? Нет!.. Она непременно должна увидеть хоть ещё одну его работу! И если повезёт, купить картину для своей коллекции, которую она собирала для своего внука Бранта.

Боже мой! Картина из России! Здесь ещё есть такие художники! Это невероятно!..

Антон успокоил взволнованную пожилую аристократку, сказав, что она запросто может посмотреть его картины и поговорить с ним самим, и, даже с девушкой, изображённой на портрете. В оставшиеся два дня он непременно устроит эту встречу, благо и то и другое – совсем рядом.

Фрау Эльза была в восторге! Положив телефон, она повернула изумлённое лицо к мужу и почти закричала:

- Франц! Франц! Это она! И художник этот – живёт здесь! Франц! Это невероятно! Завтра мы увидим его картины! Франц, я хочу купить здесь одну картину!

Бедный Франц только мелко тряс головой, и толстые губы изображали испуганную улыбку. На всё готовый, он, приподнимая руки только успокаивал жену. Ему осталось потерпеть последние два дня.

Его мало беспокоила живопись и Россия в целом. Он больше беспокоился за жену. На эту авантюрную поездку в глубь России он согласился только ради неё. Не по годам пылко, он любил жену. Столько лет она собиралась сюда приехать, на родину своего деда, но только Горбачёвская перестройка дала ей надежды. Но и потом положение в России было шатко и двусмысленно. Реформы Ельцина довершили дело и Россия стала свободна для въезда.

Раньше она не могла приехать. Внучка русского солдата, оставшегося после войны в Германии после плена, не пожелавшего вернуться на родину, расценивалось тогда как измена.

По политическим соображениям дед не захотел вернуться в сталинскую Россию, хотя честно воевал с фашистами и ненавидел их так же, как коммунистов. Потом дед подался в соседнюю Австрию с молодой женой, тайно обвенчавшись после получения документов и гражданства. Что тогда перевесило, любовь или политика? Теперь никто не знает точно.