Евгений Круглов - ПУЛЬС СВЕТА

Потом Катя. Её он любил безумно, безрассудно. Она – это всё то, что ему недоставало. Она – это целый мир. И воспроизводила в себе всё новое и новое! Ничто бы ему не смогло бы её заменить. Он впервые ощутил, что есть – человек вообще. Что есть – единство двух. Человек – совершенное существо, но в одиночку, не может быть счастлив. Этот закон он понял только теперь. Почувствовал, что – есть любовь.

Потом служба. Это – будто тебе взболтали мозги большой ложкой. Тысячу раз задавал себе вопрос – зачем? И не нашёл ответа. Но теперь и не думал об этом.

И вдруг он дома! Как будто проснулся и открыл глаза. А тут всё немножко не так... Конечно! Он ждал, думал постоянно о доме, матери и Кате. Ждал и знал, что по приезду его будет ждать сын. Он будет! Но как-то неожиданно всё! Не так как рисовалось в воображении. Никитка родился без него. А он ведь дни считал! А приехал – всё уже произошло. Без него... Вот, от чего печаль. И он – как будто чуть-чуть чужой. Как запоздавший гость... Не сразу прошло это ощущение. Не сразу...

Спасибо Кате! Она сразу окутала его своим теплом, своим беспрерывным вниманием. Она его так же ждала... Он почувствовал это. И постепенно стало вставать всё на свои места. Только потом, он стал присматриваться к другим. Глубокими вечерами Катя рассказывала ему то, чего он не видел. Рассказывала со смехом порой, и подробно. И он понял, как ей было не просто. За короткими, вскользь обронёнными фразами, он чувствовал её беспокойство и порой даже страх. За себя, за него, за Никитку. Звонили друг другу часто, но что такое телефон, когда нельзя посмотреть в лицо, заглянуть в глаза...

Теперь всё! Он присмотрелся ко всему немножко. Сразу взялся за то, что оставил осенью. Но оставшиеся материалы, быстро кончились, а денег на новые – ещё не было.

Но не это главное. Так стало хорошо и из того что есть... Стало уютно и пришло ощущение, что теперь он снова всё может. И ничто и никто, уже не помешает. Нахлынула неожиданно радость!

Внизу трава гуще... А цветов сколько! Прокошенные дорожки придавали какой-то вид низине. Яснее проступало задуманное. Солнце уже приподнялось и пригревало изрядно. Таял на глазах туман возле реки. Распрямились пригнутые росой стебельки высоких трав. Появившийся ветерок, разбудил дремавшую листву. Шёпот листьев приятно щекотал слух, объявляя о начавшемся дне.

Он поднял блеснувшую на солнце косу, и направился вверх по прокошенной дорожке. Наверное, Катя проснулась! И кормит уже Никитку. Он шёл и улыбался. Себе улыбался и всему вокруг.

На пол дороги встретил Тимка, бежал по следу опустив голову. Увидел Кирилла, остановился на секунду, и развернувшись сразу, прижав уши пустился прыжками к дому.

- «Катя послала!..» – подумал с улыбкой он.

Вбежал в дом. Катя сидела у кровати, разговаривала с Никиткой. Кирилл присел рядом, чмокнул её в щёку.

- Ну, как спал? Выспался? – хитро щурилась она, улыбаясь белозубо.

- Конечно!.. – утвердительно повёл он головой.

- Да? Опять рисовал, да?

- Ну... Только одну... – выгнул он брови.

- Показывай!

- Кать...

- Показывай! – не сводила она с него глаз.

Кирилл неохотно встал, быстро принёс листок бумаги.

- Кать, только не мни, ладно?

- Дай! – протянула она руку.

- Вот так смотри, видно? – поставил он лист перед собой, - издалека лучше!..

- Дай сюда! – вскочила Катя с колен.

Кирилл поднял листок над головой. Катя, протянув руку, прыгала на носочках, пытаясь достать.

- Ну-ка!.. – смеялась она, - показывай! – подпрыгивала снова и снова.

Кирилл подал листок. Катя тут же сев на кровать рядом Никиткой, с любопытством жадно впилась взглядом.

- Ай-ай-ай! – зацокала она языком, - ты что, Тициан, любитель женских тел? – бросила на него быстрый взгляд, и опять на рисунок.

- Нет Кать, я любитель своей жены... Кать, в семейный архив пойдёт, да?

- Всё! Буду в шубе спать... – сжала она губы, пряча улыбку.

Покачала головой, протянула ему листок.

- Кать, ты же бегаешь по усадьбе, как амазонка...

- Ха! То - по усадьбе, и когда нет никого... – лукаво улыбалась она.

- Нравится? – улыбаясь спросил он, - а ты откуда про Тициана знаешь?

- Книжки твои изучала зимой, снова взяла она у него листок из рук.

Смотрела пристально, склонив голову набок. Распущенные волосы, рассыпались по сторонам, закрывая голые плечи.

- А у меня Кирюшкины рисунки есть, хочешь покажу?

- Да? Давай! – вскинула она голову, протягивая снова листок.

Никитка, услышав своё имя, задёргал руками и пролепетал, что-то похожее на «а... я... ка!..»