Неизвестно - Черняев 1985

Между прочим, я там познакомился с Василием Романовичем Ситниковым (это крупный чин КГБ, был советником у Андропова, попутно курирует Таганку и часто прикрывал ее от Гришина, Шауро и К о). Красивый, веселый, образованный мужик. Рассказал он мне недавно следующее: Громыко - вор всесветного масштаба. Он и его жена собирали дань со всех посольств и торгпредств за назначение на должность. Громыко знал, что Андропов все про него знает, и, когда тот стал Генсеком, сильно сбавил тон. Но Чебриков, сменивший Андропова, тоже все знает. Громыко обеспечил себе почетное захоронение (когда придет время) тем, что во время сориентировался на Горбачева и объявился его «крестным отцом». Но он знает, что Горбачев теперь тоже все знает.

* * *

Итак, 1985 год- взгляд спустя 17 лет.

Он теперь признан почти всеми как рубеж в истории страны и мира.

Все великие даты условны, особенно они такими выглядят, когда позже люди узнают подробности связанных с ними событий. Так выглядит, например, 25 октября (7 ноября) 1917 года в Петрограде.

Многие согласятся, что в ХХ столетии 85 и 17 годы сопоставимы по масштабам (не по характеру) своих последствий.

Автор представленных в этом томе дневниковых записей, как и другие, ему подобные, находившиеся поблизости от высшей власти, ждали и хотели больших перемен, понимали их необходимость и уже имели основания связывать их с личностью Горбачева. Тем не менее, никто из них не мог даже отдаленно вообразить, что избрание его Генеральным секретарем ЦК КПСС 11 марта 1985 года и - через месяц - его речь на апрельском Пленуме ЦК положит начало столь грандиозным и трагическим переменам в судьбе страны и мира. Сам Горбачев, как потом не раз признавался, не представлял себе, что, приоткрыв всего лишь створку, он спровоцирует такой напор, который снесет всю, казалось, вечную и несокрушимую советскую плотину.

В 1985 году не были еще произнесены магические слова «перестройка» и «гласность». Во всяком случае, они не стали еще символом начатых преобразований. Не было предпринято и каких-то кардинальных реформ, сильно задевавших общество. Если не считать постановления о борьбе с алкоголизмом, которое в очередной раз (в истории) продемонстрировало, как благое намерение, став государственной политикой, приносит порой зла больше, чем другой преступный замысел. Обоснованная и даже вынужденная мера, включенная в контекст большой политики, оказалась роковой ошибкой.

Но в этом году было осуществлено нечто чрезвычайно важное - изменен стиль политики.

6 В дневнике подробно воспроизведены подлинные события избрания Горбачева, опровергающие домыслы о вариантах и конкурентах.

Когда на новый стиль Генсека обращали внимание члены ЦК, коллеги, печать, за границей, Горбачев сердился: он считал, что «стиль» - это нечто поверхностное, не достойное его замыслов, боялся, что с такой оценкой он будет выглядеть честолюбцем, оригинальничающим, чтобы не походить на тех, кого он сменил. И ошибся.

В жестко забюрократизированном обществе, закосневшем в правилах и догмах, где к чинопочитанию и законам иерархии привыкли как к непреложным нормам поведения, где страх за сказанное лишнее слово впитался в кровь, где поговорка «я начальник - ты дурак, ты начальник - я дурак» фактически определяла взаимоотношения людей на работе и в жизни,.. и тому подобные вещи, унижавшие достоинство человека, оскорблявшие его здравый смысл, - в таком обществе демонстративный отказ от всего этого, идущий с самого верха, ошеломил людей.

Горбачев выходил на улицу и заводил дискуссию(!) с первопопавшейся толпой,.. чего не бывало с начала 20-х годов.

Он говорил не по бумажке, своими словами, а не казенным языком, отработанным в номенклатурных аппаратах.

Он запретил вывешивать и носить на демонстрациях свои портреты.

Резко, с презрением пресекал, казалось, привычное словословие.

Новый Генсек отбросил «величественные» манеры «вождя» неприступного небожителя, вообще ликвидировал это пагубное наследие царистского инстинкта, укорененного в веках. Предстал перед народом человеком вроде «как все», но. подлинным лидером, которого хотели, по которому давно соскучились.

Горбачев прекратил политические репрессии (хотя и не сразу покончил с последствиями прошлых репрессий). Он убрал страх из общественно-политической атмосферы.

Он добился того, чтобы на Политбюро, в ЦК, на Пленумах, на совещаниях проблемы действительно обсуждались, а не «одобрялись» послушно - не важно, согласен или не согласен.