Неизвестно - Черняев 1985

Неловкость. Разнимать и налаживать разговор пришлось мне. Драматическая проблема шахтеров сейчас - признавать или не признавать поражение стачки. Юридический и моральный аспект стачки.

Обедали с редактором «Мтег», умный парень широких взглядов. Киннок (лидер лейбористов) обещал продвинуть его в члены парламента.

Поехали в долину Рронды. Вспомнил, как в 1949-50 году писал я диссертацию, где была тема и о борьбе шахтеров долины Рронда. Мог ли я тогда себе представить, что попаду сюда! Побывали дома у муниципального советника, бывшего мэра Рронды. Пожилой уже, но энергичный, умный и деловой. И еще один, которого он пригласил на встречу с нами, на вид - замухрышка, к тому же хромой. Но в разговоре оказался из тех, кого Ленин называл интеллигентными рабочими. К вечеру вернулись в Кардифф. Организовали нам теоретическую дискуссию на дому у профессора университета. Сам он специалист по старофранцузской литературе. А говорили мы о судьбах рабочего класса в условиях НТР, о гибели старой угольной промышленности, об интернационализме, кризисе в МКД.

Уже совсем к полуночи в другом конце Кардиффа встреча с ветеранами антивоенного движения. Много женщин, молодые лидеры. Я говорил о горбачевской философии международной политики - сейчас и на будущее. Одна, очень красивая, замотала меня вопросами. Очень все озабочены. Вроде безнадежно, но продолжают работать, по принципу «малых дел».

Два с половиной часа ночью возвращались в Лондон. Говорили с Масленниковым о самых разных вещах, он - настоящий, умный, образованный, острый.

31 октября - четверг - в парламенте. Там меня принял Киннок. Разговаривал со мной, будто я значу не меньше, чем Шеварнадзе. И вообще, на протяжении всей поездки я чувствовал себя «весьма значительным лицом». Принимали всерьез, как полномочного, всезнающего представителя ЦК КПСС. С Кинноком говорили о предстоящей встрече в Женеве на высшем уровне, о Тэтчер, которую он назвал «дурочкой», о СОИ, об отношении в Англии к Горбачеву. Держался он совсем без высокомерия, хотя, казалось бы, кто я и кто он - «лидер оппозиции Ее Величества»!

Не впервые, даже как правило, будучи за границей, особенно теперь при Горбачеве, я чувствовал себя совершенно свободным человеком, который может говорить о чем угодно, не оглядываясь ни на какие официальные установки.

Посоветовали мне посетить Лондонский Народный банк. Директором там представитель Москвы - Пензин. Показал он мне свое хозяйство, много рассказал, познакомил кое с кем из персонала. Это все англичане, но есть при нем и свои, московские. Говорил о том, что вот уже десять лет работает в этой должности и никто не сбежал, никто не предал, хотя кругом соблазны, всюду большие деньги, совершенно свободные связи. Эти люди зарабатывают стране огромные миллионы валюты.

1 ноября - после обеда к Ротштейну (ветеран из ветеранов компартии, «большевик», сын друга Ленина, который бывало качал этого на колене). Живая, но история, лишнее подтверждение, что коммунистам нет и не может быть места в политической жизни Англии.

9 ноября 85 г.

На приеме в Кремле - первом безалкогольном. Впрочем, белое и красное вино наличествовало. Но уже гул не тот. Туалет Гундаревой, туалет жены

Игнатенко. Очень аппетитная и хороша полуяпоночка, жена Коваленко. Общалась, главным образом, с Арбатовым: он только из Китая, в эйфории, также и потому, что у него «все хорошо идет с Горбачевым», часто встречаются, много он ему пишет, Горбачев тепло поздравлял его с праздником по телефону, на Политбюро (в связи с Китаем) похвалил, как «умного и проницательного, полезно работающего». Был Арбатов и у Пономарева. Разговора, говорит, не получается. «А для чего тебе?» - спрашиваю. «Да, так». Он, говорит, просил замолвить за него словечко Генеральному! Жалко мне, мол, его стало даже!!

Загладин успел шепнуть, что на месте Г ришина скоро будет Чебриков - на московской предсъездовской конференции. Давно пора гнать этого прохвоста и бездарь.

Пономарев продолжает активничать. Теперь сел на конька совещания Секретарей ЦК соцстран (Бухарест, декабрь). Созывал Зимянина и Русакова, плюс я, Шахназаров, Ермонский. На фоне Зимянина и Русакова наш Б.Н. - гигант мысли и светлая голова. У Русакова вообще маразм, не может освоить элементарных вещей, трижды пришлось крутить только вокруг повестки дня. М.В. (Зимянин, «Михвас» в обиходе) мандражит, все время что-то будто перебирает руками, всех перебивает, говорит то одно, то прямо противоположное. Оба они с Русаковым доживают последние месяцы на своих постах и, конечно, нервничают. Ужасно, что такие персонажи: один - главный идеолог, другой - главный координатор наших отношений с соцстранами.