Неизвестно - Черняев 1990

Вот тут-то и образовалось трагическое противоречие между целями и средствами. Очистить общество (советское, российское, русское общество!) от сталинского наследия и навязатьему новые законы жизни можно было только через революцию, сравнимую по размаху и мощи с Октябрьской.

Однако, чтобы ее совершить, у нации (и у Горбачева как лидера, который для этого должен был располагать соответствующей социально-политической массовой «армией»), не было ни сил, ни возможностей. А путь медленного изживания тоталитаризма с использованием к тому же сложившихся при немкадров, органов, «правил игры», средств и методов привел к развалу государства и в конце концов к исчезновению страны.

1990 год - как заметил читатель - заполнен лихорадочными попытками Горбачева мобилизовать средства - общественные и материальные - для продолжения и закрепления преобразований.

Углубляя главную свою ошибку, он не жалел усилий, чтобы заставить партию служить делу перестройки. И это - несмотря на все срывы, неудачи и разочарования, которые ему преподносили каждый Пленум ЦК, почти каждое заседание Политбюро, каждая встреча с партийными «генералами». Партия в этот год стремительно превращалась в открытого врага преобразований по-горбачевски. И особенно это бросалось в глаза в верхних ее эшелонах - в Политбюро, в Центральном Комитете, в аппаратах всех уровней, в обкомах.

Перетягивание Горбачевым авторитета высшей власти от Политбюро и ЦК КПСС в светские инстанции начато было с роковым опозданием, как и учреждение президентской системы. Иллюзии относительно «КПСС - авангард перестройки», а потом страх перед отторжением партии, оттеснением ее на обочину политического процесса помешали Горбачеву своевременно создать новый, эффективный центр власти. И он оказался бессилен перед националистическим взрывом и распадом экономической базы государства. Хотя - я убежден - и то и другое было неотвратимо объективнопри отказе от тоталитарных методов сохранения империи и централизованного государства.

В новых избранных в основном на альтернативной основе парламентских органах «агрессивно-послушное большинство» (по определению Ю. Афанасьева) после Первого Съезда народных депутатов быстро трансформировалось в «агрессивно-болтливое». Властного авторитета ни Съезд, ни Верховный Совет не обрели, да и не имели рычагов влияния на страну. Горбачевская идея возродить Советы, которые приняли бы на себя от райкомов и обкомов управленческие функции КПСС, заглохла в самом начале.

Его попытки наладить взаимодействие исполнительной власти (его самого и Правительства) с законодательной, парламентской ничего не дали. А разгул критиканства дорвавшихся до свободной трибуны «амбициозных представителей народа» дискредитировал государственную власть вообще, провоцируя все большую дестабилизацию во всем обществе.

Горбачев метался в поисках альтернатив, компромиссов, «оптимального» сочетания прежних и новых методов руководства и управления. Были здесь промахи, ошибки, просчеты, запоздания, Гаих раз, просто нелепости. Но не в них причина начавшегося в этом году разложения общества и государства. Оно было неизбежно по самой природе совершенно уникального в мировой истории перехода общества, закомплексованного и развращенного долгой диктатурой, к свободе, которую демократически и добровольно не организованный народ понял по-русски - как «все позволено». Для него искони свобода - это воля, сродни анархии.

Началось хаотическое движение без всяких действенных правил. Процесс распадаСоветской державы начался, он стал неудержимым и необратимым именно в этом, 1990 году.

С исторической точки зрения, бессмысленно заниматься поиском персонально виновных, чем, увы! до сих пор занимаются наши (и, правда, меньше заграничные) демагоги и дилетанты, обрушивая главную (а то и единственную) вину на Горбачева.

Горбачев не случайно в том году начал думать (и говорить об этом в своем кругу)

об уходе. Он чувствовал, что отведенная ему Богом и историей миссия выполнена. А преподнести в одночасье 240-миллионному народу, состоящему из более чем сотни национальностей, земной рай взамен советских порядков не в состоянии никто.

Но от него ждали и хотели только этого. Не меньше. И только в этом случае признали бы Горбачева великим политиком и «спасителем Отечества». Пустые полки стали проклятьем Горбачева и одновременно символом исторически ограниченных возможностей «Перестройки».