Неизвестно - Черняев 1990

29 июля 90 г.

Неделя была тяжелая. Сингх красив, умен, спокоен, интереснее и солиднее Раджива.

Сразу после него Андреотти. Материалы для него еще более серьезные. А «промежду» Горбачев успел еще встретиться с японцем Сакурати, потом ругался: мол, если только об островах говорить, то он к ним в Японию с визитом не поедет.

Но к счастью на подходе был Икэда. Интересная фигура. Все время хлопал Горбачева по плечу и то и дело что-то выкрикивал по-японски - от восторга перед великой личностью. Горбачева это вдохновило. И он стал философствовать и опять «далеко пошел». Тоже, впрочем, произошло и с Андреотти. Есть, однако, надежда, что этот реально поможет, а не только будет изучать и советовать, как Делор, Буш, Хёрд и другие. А Ельцин в это время обратился к соотечественникам с призывом убрать урожаи и пообещал вознаграждение, т.е. не на ура! и не только с лозунгами сделал то, что я советовал сделать Г орбачеву. Он проигнорировал и опять опоздал.

Между прочим, в обращении Ельцина есть такие слова: «Давайте спасать то, что еще можно спасти в России, над которой провели такой недобросовестный эксперимент». Это о перестройке.

В интервью австрийской газете Ельцин опять списывал Горбачева со счета. Сейчас он отдыхает в Юрмале и договаривается с прибалтами о союзнических отношениях на равных. И здесь опередил Горбачева.

Он откровенно паразитирует на начинаниях Горбачева и на последствиях его политики. Без Горбачева не было бы Ельцина.

Вчера переписывал текст договора с Германией после Квицинского с Фалиным. Потом собирал чемодан и книги. Завтра в Крым на «сладкую каторгу». На этот раз с Петраковым и тремя женщинами.

Пришел ко мне Шахназаров и говорит: «Может я уже ему (Горбачеву) не нужен?»

- А что?

- Как же он к себе третьего армянина берет?

Я не сразу понял, о ком речь. Подумал о Брутенце, которого я навязывал Горбачеву в советники. Ошибся. Третьим стал Примаков

21 августа 90 г.

(Запись сделана по возвращении из Крыма в Москву)

В день приезда в Крым в отпуск Горбачев озадачил меня статьей на тему «Рынок и социализм». «Меня, вот, - говорил он, - обвиняют, будто я хочу увести страну от социализма, предать социалистический выбор». Через два дня я ему принес набросок. Он мне: «Ты меня неправильно понял. Возможно, я не ясно изложил идею». Из того, что он потом наговорил, я усек, что он уже хочет чего-то совсем другого.

Через три дня я принес новый вариант. Покривился, хотя и сказал, что теперь уже вроде получается. Короче говоря, и хочется, и колется у него на эту тему. А главное, не получается сочетания двух слов в названии статьи.

Шахназарову он в это же время поручил подготовить интервью по проблемам Союзного договора. Когда Шахназаров прислал проект, Горбачев забраковал и долго ругался. А ругался, потому что Шахназаров реалистически изобразил, что неизбежно произойдет. А М.С. этого не хочет и опять опаздывает. Сначала он ратует за восстановление ленинского понимания федеративности, потом - за обновленный федерализм, потом - за реальную федерацию, потом - за конфедерацию, потом - за союз суверенных республик. Наконец - за Союз государств, это - когда некоторые республики уже заявили о выходе из СССР. Шахназаров переделал и прислал взамен слезливую бодягу, увещевание - не уходите, мол, всем будет плохо, а в новом Союзе будет хорошо!

Но Горбачев уже передумал и насчет статьи, и насчет интервью.

Решил поехать на маневры в Одесский военный округ, там произнести речь и затронуть эти темы. Трижды передиктовывал текст речи. В вопросе о рынке вроде продвинулся. Впервые произнес, что основа всего - частная собственность, уже без прилагательного: социалистическая или какая-нибудь там другая. Определился и с кризисом социализма, успокоился насчет приватизации, включив ее в социалистический выбор, но во главу решительно поставил разгосударствление. Словом, держит его еще идеология, а, вернее, мифология, к которой, как он считает, еще привязано большинство населения. Отдает ей дань, хотя все меньше и меньше.

Вернувшись из Одессы, спрашивал меня, какие отклики на его речь. Увы! Я ничего ему не мог сказать. Никаких откликов ни в Москве, ни среди отдыхающих в санатории, где я жил, я не услышал. Он никак не может примириться с тем, что слово теперь ценится только как дело, а не как отражение идеологии. С идеологией действительно покончено везде.

Из Крыма по просьбе разных организаций он посылал приветствия всяким конференциям, слетам, международным встречам. Но их даже не публиковали центральные газеты. И тем более - никаких откликов на них не последовало.