лись самые различные проблемы.
Через некоторое время, прибыл сам «сверхчеловек».
Сразу видно — с тяжкого похмелья: волосы всколочены, лицо обрюзгло, небрито, дыхание прерывисто. Борис
Борисыч поставил на стол поллитровку, какого то, дрян
ного яблочного вина.
— Будете?
— Да нет, вам оно намного нужнее...
— И то верно.
145
Николаев ловко сорвал пробку и, в один миг, вылил
всё содержимое бутылки в горло. Смачно крякнул: «Счас
дойдет...», и уселся за стол, явно ошарашенный первич
ным эффектом. Обычное добродушие вернулось к нему.
— Ну вот. Теперь можно, и поговорить... У вас, какие
то новые мысли возникли, относительно верлинского
труда?
— Да. В прошлый раз, мы пытались разрешить про
блему наследственной изменчивости типов нервной си
стемы.
— И вы, всерьёз полагаете, что развитие типа в онто
генезе разновероятно?
— Исходно варианты, того или иного, развития рав
новероятны, но тем не менее, генотип, например, тревож
ный, либо остаётся тем же, одним и тем же генотипом, либо видоизменяется под влиянием среды, оставаясь
тем же конституциональным типом.
— Я что то не пойму. Хотя, знаете, может, вы и правы...
Михаил, можно попросить об одном одолжении? — внезап
но, прервал нить «научной беседы» Борис Борисыч.
— Деньги?
— Да, если можно. Чувствую, что не поправился я.
Давайте приобретём что нибудь, да и посидим, где нибудь, на травке. И поговорим, конечно… Согласны?
Вышли к ближайшему гастроному. Взяли водки, при
строились на лежащее бревно, неподалёку. Наклонив
шись, грузный Борис Борисыч, кряхтя, сам разлил «бо
дягу» по полиэтиленовым стаканчикам. По доброте ду
шевной, плеснул еще и, скромно подошедшему, ханыге.
— А вы к докторской, не пытались приступить? —
спросил Михаил, после нескольких возлияний.
146
— Представьте себе такую ситуацию… — уже запле
тающимся языком, начал «экс кандидат» наук. — Идёте
вы по узкому узкому коридору и хотите, куда нибудь, свернуть. А не можете. Коридор держит крепко накрепко
и ведёт к какой то катастрофе... И потом, ведь психоло
гия, наука, не самое главное в жизни.
— Как так не главное? В этом, по моему, весь смысл.
— Я тоже, раньше так думал. А потом, сказал себе:
«Сколько можно лизать задницу этой науке и, при оном, не получать никакой отдачи?». Взять, к примеру, нашего
Клеймана. Ведь он, только, и читает узкоспециальные мо
нографии да статьи. И всё! Даже никакой беллетристики, для души, себе не позволяет. Ну, станет доктором. Докто
ром же и помрёт, так ничего и, не уяснив в жизни. Кукует
один — ни жены, ни детей... Короче: свихнулся на своей
психологии. А ведь, всё из за желания как то отличиться, выдвинуться, заслужить одобрение, почитание…
Николаев, сморщившись, бахнул еще одну стопку.
— Неужели, в этом смысл нашей жизни? Неужели
мы — жалкие животные, стремящиеся, во что бы то ни
стало, подняться над себе подобными, ощутить превос
ходство, власть над ними?.. Вы у меня, Миша, самый
умный ученик. Сомов еще был, да в психушке оказался...
А в теории Верлина, так, до сих пор никто, — в том чи
сле, и Мяткин, — ничего не понимает. Вы, соискатель, даже больше них, имеющих научные звания, знаете.
Честно сказать, сильно надеюсь на вас… Но, согласитесь, гениальный, всё же, человек был Верлин!..
Борис Борисыч совсем окосел. Михаил, поддерживая, довёл его до квартиры и сдал домочадцам. «Совсем запился
мужик! Жизнь, блин, сейчас такая... А он, к тому же, бо
льной, с давлением. Ладно, — главное добрались до хаты...».
147
5.
Родители Михаила, были еще не старые. Когда в ин
ституте учился, отцу стукнуло, чуть больше сорока, а
матери, и того меньше. Как говорится, выучили, выпес
товали, хотели, чтоб «в люди вышел». Ведь, Игнатий
Иванович, всю жизнь проработал, на заводе, простым
сварщиком, а мать билась в торговле. Купили сыну, в де
сять лет, баян и определили в музыкальную школу. Тогда
это было в «моде», — детей своих музыке учить.
Михаил, по классу баяна, окончил училище и инсти
тут. Работал, некоторое время, по специальности в клу
бах да дворцах, а потом, забросил инструмент, как буд
то, и не посвятил его освоению, целых двенадцать лет
жизни. Отец, очень тогда сокрушался: «Учился, учился, а всё коту под хвост. Занимается какой то хилософией, а что от сего проку? Ни копейки же, за это не зарабо
тал… Так, хоть бы женился! Таскается, таскается, —
Читать дальше
