но, будто вкладывала в песнь одиночества, особый смысл, явно рассчитанный на понимающего слушателя.
— Опять концерт даёт, — заметил Михаил. — И всё, в одно и то же время, в двенадцать ночи!
— Мне дак его жалко, беднягу, — отозвалась мать с
дивана. — Скучно ему, одному, в своей конуре. Соседи
то, видать, не очень балуют... Ты не забыл, что завтра
дрова пилить нужно? Ложись раньше! Или опять, до
четырех сидеть будешь?
Михаил промолчал. Что с ней спорить? Одно на уме, —
работа да деньги. Неугомонная, блин... Ни себе покоя не
даёт, ни ему. А то, что сыну нужно решить массу проблем
творческого плана, матери, «привыкшей» к сенсомотор
ной — не интеллектуальной, — деятельности, ей оного, никогда не понять. «Кому твои умствования нужны, денег
134
ведь, за это не платят!» — главный аргумент воинствую
щего обывателя, в лице самого близкого человека.
Михаил выключил на кухне свет, прошел в смежную
комнату за стол. «Вот, и вышел труд моей жизни... Пу
скай «самиздатом», но вышел. Сам от себя не ожидал, что такое может случиться! Правда, хоть и раздал его
«ведущим представителям» школы Верлина, но ждать
какого то понимания поднятой проблематики, увы, не
приходится. В их руках, по сути, монополия на право
определять, что есть наука, а что нет; будешь ли принят
в «цеховую» корпорацию или не будешь... Захватили
бездари власть и, с «официальных» позиций, такую чушь
городят, что остается только удивляться. А ведь они
кандидаты, доктора наук…».
За окном, опять послышались, переливчатые завыва
ния одинокого «артиста».
«В сущности, и я ведь одинок, — в том числе, в сво
их взглядах, мировоззрении. Пришел тогда, к самому
Мяткину, профессору, да и заявляю без всяких околич
ностей: «Николай Иванович, индивидуальность — это
и есть генотип, следовательно, никакой социальной лич
ности нет, а только видоспецифический темперамент.
Мы имеем дело с человеческим животным, а общество
представляет собой, гигантскую популяцию особей, дей
ствующих, по сути, в соответствии с биогенетическими
законами...».
Ох, и разнервничался старик! «Дак социальное, соци
альное то, куда дел?! Выходит, все, кто тебя окружают, звери?! Смотри, брат, — ответить ведь, можешь за эдакие
то слова!..».
Михаил и сам, до конца, не верил свалившемуся на
него, однажды, «открытию», перевернувшему жизнь.
135
А как же наука, искусство, мораль, вообще, культура?
Здесь уж, явно нет места, «ничему такому», биологичес
кому! Но это, увы, иллюзия. Люди, — порой, даже ве
ликие умы человечества, — так, до сих пор, и остаются
в величайшем заблуждении, относительно себя! К чер
товой матери, летят нагромождения жуткого человечес
кого невежества, хотя бы в лице, той же, религии, если
посмотреть со стороны, с позиций биологии, объективно!
Впрочем, имеет ли смысл, доказывать что то конститу
ционально глупым, с их «единственно правильным» ми
ропониманием. О, жалкие слепцы!
По окнам застучал дождь. Парило весь день, и только
сейчас, как прорвало. Ливень усиливался. Над домом
так грохотало, что дрожали стёкла в рамах. Пёс Султан
вскочил, перепуганный, со своего места и, теперь, жался
к ногам Михаила. Проснулась мать.
«Ну и льёт! Бог, видать, на меня «прогневался». Ере
тиков раньше жгли на кострах; Сталин и Гитлер расстре
ливали; в «застой» их депортировали, сажали в «психуш
ки». А сейчас, в годы «демократии», как с ними обхо
дятся? Хотя, что я могу поделать… Правда, когда то долж
на, всё ж таки, восторжествовать!» — он выключил свет
и долго еще ворочался в постели, под аккомпанемент
разыгравшейся грозы, перелистывая, как страницы книги, вчерашние вехи своей, в принципе, неудавшейся жизни…
Глава 1
1.
— Сашка, давай ка перестанем пока играть. Пойдем, покурим. Бери карандаш… — Михаил с пятилетним маль
136
чонкой, вышел на лестничную площадку, прикурил сига
рету. Сашка, подражая ему, держа в двух пальцах каран
даш, «затянулся» и «выпустил дым», как большой.
«Копия ведь я… — Михаил незаметно разглядывал
сына. — Те же глаза, губы, нос... А темперамент Герцо
гини, матери. И вот ведь, незадача — не могу ему призна
ться, кто я на самом деле. И Сашка не подозревает...
Он, кстати, Александр Сергеевич, не Михайлович... Сов
сем, как Пушкин. А отец — просто дядя Миша...».
— Дядя Миша, а у тебя дети есть?
Читать дальше
