Зяма Исламбеков - Unknown

трюм вошли настоящие профессионалы – юаровские полицейские с

собаками-ищейками. Лая и шума было много. Все ходили вперед-

назад, тут и там, но Монзикова так и не нашли. Отход судна был

задержан до утра и всё это время поиски преступника продолжа-

лись. В 900 последний полицейский покинул корабль, а в 910 «Леся

Украинка» отчалил от берега.

469

*****

Я никогда не обижаюсь на больных, юродивых и стари-

ков. Стараюсь не злиться на детей. Готов простить

любого, кто повинится перед тем, кого обидел. Но под-

лости и трусости простить никогда не мог и вряд ли

смогу.

Примерно так или может быть почти так мог бы сказать

Артем Побегайло – однокашник Монзикова по службе в

ГАИ, уволенный из МВД по отрицательным мотивам.

Прощение

Двое суток Монзиков просидел взаперти в ящике, в верхнем

трюме. Всё бы было ничего, но очень хотелось пить, было темно и

было банально страшно. Представьте себя на месте взрослого

человека, объявленного в международный розыск и находившегося

на нелегальном положении в антисанитарных, нечеловеческих

условиях на судне, идущем в неизвестном направлении. Без еды, без питья, без курева Монзиков страдал. Судно должно было

пройти около 7500 миль за 17 дней пути. Всё это было возможно,

если бы не было шторма и если бы не было никаких океанских

течений. Реально на такой маршрут закладывалось чуть большее

время, а именно 19 суток.

На исходе вторых суток пути Монзиков, обладатель крупной

суммы в юаровской валюте, вылез из трюма и отправился на кам-

буз. Было поздно и во тьме корабль быстро рассекал океанские

просторы при абсолютном безветрии. На небо высыпали звёзды.

Отчетливо видны были космические спутники. Свежий океанский

ветер приятно обдавал усталое от постоянного сидения взаперти

тело. Перед сном команда опять обсуждала Монзикова. Однознач-

ного отрицательного или положительного отношения к нему у эки-

пажа не было. Однако все восхищались успешным бегством из за-

падни русского шпиона.

- Микола, я что-то не пойму – чей он был шпион? Русский или

американский? – спросил у Миколы боцман Герман.

- Да, конечно же, американский! – уверенно ответил Василь,

третий механик «Леси Украинки».

- А с чего ты взял, что он – американский шпион? – не уни-

мался Герман.

- А с того! Ты видал, как он телик на своем смотрел, а? – уве-

ренно заметил Василь.

470

- Ну и что, что телик смотрел? Я вот тоже, блин, вчера врубаю

телик, а там всё не по-нашему робять. – Герман посмотрел на Ми-

колу и деловито махнул на Василя рукой. – Ни хрена ты не понял,

Вася, что он – наш, русский.

- Ага, русский?! А ты видал у него чеканку на хребтине? Ви-

дал, а? Русский. Я таких русских бачу за версту, - Василь был недо-

волен тем, что его версию все отвергали.

- Да какая разница – русский, американец? Он же нам ничего

плохого не сделал? И нашей Батьковщине тоже, кажись, ничего

плохого не зробил?! – Микола достал папиросы и закурил.

- Слушайте, а як он тикал, а? Кто-нибудь бачил, а? – спросил

подошедший к разгару спора плотник Толя.

- Да, убёг он, конечно, классно, как американский шпион, - с

восхищением заметил Василь.

- Слушай, а по-твоему что, только америкашки могут в прятки

играть, да? Вот давай я зашукаюся враз и ты меня хрен найдешь?

А? – Герман провоцировал Василя на спор, который запросто мог

перерасти в драку.

- Так, мужики! Кончай базар! Давайте все спать, а то, как вах-

ту нести, так все – слабаки, а как пизд… не о чём, так все горазды! -

капитан был в плохом настроении от того, что предал мужика, ко-

торый оказался шустрее всех и который скрывался где-то на судне,

да так, что его никто не мог найти.

Если на судне враг, а ты его не видишь, то беда может прийти

в любой момент. Но враг ли он?

Монзиков набрал себе консервов и соков, пиво и хлеба, колба-

сы и сыра с расчетом на три-четыре дня. Он брал отовсюду и по-

немногу, так, чтобы никто не спохватился пропажи. Теперь он точ-

но знал, что ему сейчас высовываться нельзя. Надо выждать мо-

мент, а затем либо восстановить отношения с командой, либо сбе-

жать окончательно в первом же порту, где остановится судно, тем

более что опыт у него уже был.

Шел седьмой день отшельничества, когда совершенно слу-

чайно адвокат узнал, что большая часть команды к нему относится

хорошо. Это укрепило его в мысли о том, что не всё ещё потеряно и