Зяма Исламбеков - Unknown

Монзиков был не промах. Почуяв опасность еще в приемном

покое, Александр Васильевич начал грызть сломанными челюстями

гипс. От плача и слюноиспускания на четвертые сутки удалось слу-

чайно зашедшую медсестру басом послать на три буквы. Началась

паника. К вечеру четвертых суток Монзиков лежал в трехместной

палате для выздоравливающих мужчин. Одно только насторажива-

ло – никто не приходил навестить больного.

В ту несчастную субботу, когда произошла эта история с ис-

чезновением больного с носилками, бабка – Диасомидзе Сулико

Акакиевна – все-таки скончалась, не приходя в сознание. Т.к. доку-

ментов на нее не было, то валявшаяся рядом с ней история болезни

Монзикова была положена в ящик, где хранились дела умерших.

Родственников старуха в городе не имела, в больнице оказалась

20

случайно – ее сняли с поезда, следовавшего из солнечной Грузии в

Мурманскую область. Вскрытия никто не делал. На ее кремацию и

похороны ушло 2 дня.

Водитель трамвая, добравшись "на автопилоте" до трамвайно-

го парка, рассказав о случившемся подругам, через 40 минут давала

показания следователю о том, как её изнасиловал гаишник. Руково-

дство ГАИ о гибели инспектора Монзикова проинформировало не

только Главк, но и Министерство МВД, откуда пришла телеграмма

следующего содержания:

Начальнику ГУВД

генерал-майору милиции

Васильеву Г.П.

Подготовить наградные документы трехдневный

срок отправки спецсвязью присвоения медали отвагу

посмертно капитану милиции Монзикову.

Министр МВД

генерал армии С.В. Синица

Совпало, что когда из реанимации Монзикова перевели в

обычную палату, а руководство батальона, где служил Александр

Васильевич, получило свидетельство о его смерти, медаль ехала

спецсвязью для вручения семье милиционера, геройски погибшего

на своем посту.

Однако из 27 отделения милиции старший оперуполномочен-

ный Уходько с гр. Павловой Н.В. – заявительницей – явились на

опознание Монзикова только в воскресенье, когда тело старухи бы-

ло уже кремировано. Узнав о скоропостижной смерти, уголовное

дело даже не было возбуждено.

На пятые сутки своего пребывания Монзиков дал знать своей

семье о случившемся через соседа по палате, которого выписывали

после трехмесячного пребывания в травматологическом отделении

больницы. Домочадцы, получив столь радостное известие, отреаги-

ровали на новость своеобразно. Быстро оформив необходимые до-

кументы, жена Монзикова получила крупные по тем временам

деньги, затем навестила мужа и лишь, когда его выписывали, со-

общила на работу о том, что муж ее жив и находится на излечении

в городской больнице. Она также обратилась с небольшой прось-

бой – прислать транспорт для доставки супруга домой.

21

Медаль ждала героя. Но получить ее Монзиков не мог, т.к.

везде говорилось о награждении посмертно. Какой-то шутник из

отдела кадров ГАИ то ли спьяну, то ли с горя взял да и приписал

перед посмертно не . Да так удачно, что кто смотрел, так и не мог

ничего заметить.

От многомесячного лежания и постоянного клизмирования

фигура у Монзикова обабилась. Появились вертлявость и … одыш-

ка. Зубов, правда, прибавилось. Взамен 5 выбитым удалось вста-

вить сразу 11, и теперь общее число с родными зубами равнялось

18.

Авторитет Монзикова был на такой высоте, что отцы-

командиры даже начали побаиваться его. А не станет ли он вместо

одного из них?

Предлагать уйти на пенсию было, мягко говоря, не серьезно, т.к. во-первых, Монзиков заканчивал Высшую школу милиции, во-

вторых, у него немного не дотягивало до пенсии, и, в-третьих, на

нем все заживало как на собаке и он реально мог работать на доро-

ге. В ГАИ всегда была нехватка личного состава, особенно на низо-

вые должности, хотя желающих было хоть отбавляй. Одних при-

влекала романтика, других жажда наживы, а третьим надо было

просто "отмазаться" от армии. Других, сколь значимых побуди-

тельных мотивов для вновь поступавших на службу в ГАИ просто

не было.

И руководство затаилось, заняло выжидательную позицию.

А тем временем …

*****

And among doctors

there are full idiots

На медкомиссии

Эту историю следовало бы рассказать гораздо раньше, а мо-

жет быть и вообще не рассказывать, поскольку её и так все знают.