Romanovskaja Olga - Volcodlak

коридора, чтобы унёс Аглаю. – Я человек, маг, а ты – то, с чем я призван бороться.

Ирис сглотнула, тоскливым взором проводив удаляющуюся фигуру с её ребёнком

на руках. Дёрнулась, силясь вырваться, повисла на цепях, и хрипло завыла, сдавленная

ошейником.

У колдуна кольнуло сердце. Столько боли, выраженной в звуке, ему не доводилось

слышать. Страшно, наверное, для матери потерять ребёнка. Так что и в этом ошибались

маги: волкодлаки способны любить, не чужды им человеческие чувства.

- Это не от меня зависит, - ответил Рош на невысказанный вопрос. – И я ничего не

изображаю. Многие осуждают за мягкость, особенно, если вспомнить, как ты со мной

обошлась. Я ведь не забыл.

- Так отомсти, тебе это ничего не стоит. Сделай чучело, учеников на мне

натаскивай. Или прямо сейчас, а? Докажи, что сильнее, и успокойся.

- Я не стану повторять твоих «подвигов». Теперь ты.

- Что я? – не поняла оборотница.

- Кем ты меня считаешь?

- Человеком, - процедила она и отвернулась. – Человеком, которого следовало

убить. Потому что таких, как ты, положено убивать. Сразу, как встретишь. Ещё

неизвестно, кто хуже: ты или тот ублюдок.

Рош ушёл. Продолжать разговор было бессмысленно. Только мучили сомнения, подозрения, что Ирис как-то его выделяла. Может, и вправду верила?

На душе остался осадок.

Судьба Ирис и её дочери решалась сегодня: комиссия, после долгих совещаний, должна была объявить о своём решении.

В этот раз Рош присутствовал на заседании не в качестве ответчика, а в качестве

свидетеля, которому дозволено было высказать свои соображения. Он, без пяти минут

маг третьей квалификации, чародей, с которым начали здороваться, уважать за

проделанную работу, полностью оправданный, ещё раз повторил свои доводы в пользу

передачи Ирис ему для научной работы. Колдун обещался взять учеников или

помощников, которые помогали бы ему в содержании и разведении одомашненных

волкодлаков, готов был предоставлять в Конклав ежемесячный отчёт и выбраковывать

неудачные экземпляры. Всех, кроме Аглаи – из неё Рош хотел попробовать воспитать

нормального ребёнка.

- Теперь, когда известно, что она моя дочь, нет смысла объяснять причин моего

решения. Специальные снадобья помогут контролировать её вторую сущность, возможно, практически полностью подавят. Склонность к убийству я направлю в

правильное русло. Несомненно, вырастя среди людей, не видя от них враждебности, Аглая будет считать их «своими». На своих же не нападают. А вот в борьбе с нечистью

она может помочь.

- Красивые слова, господин Белковец, только реальность разобьёт ваши мечты, -

покачал головой Стратарх Железняк. – Им интересны люди: нет-нет да сработает

инстинкт. А вспышки агрессии? Вы же не всегда будете рядом, а девочка может в

запальчивости убить…

- Она останется со мной, - нахмурился Рош. Встал и опёрся кулаками о стол. – Что с

ней делать, решу сам. Отвечать тоже буду сам. Аглая во Властене не останется.

Железняк неодобрительно покачал головой, но промолчал. Он не сомневался, что

колдун совершает ошибку, но спорить с ним сейчас бесполезно. Пусть пока забирает

ребёнка: всё равно волкодлаки в таком возрасте не опасны. Потом обзаведётся семьёй, детьми – и волкодчёнок станет не нужен. Не станет его Рош даже на цепи держать, опасаясь за жизнь и здоровье близких, сам передаст Конклаву. Или уничтожит, если

расчёты на усмирения нрава не оправдаются.

Колдун сел, и обсуждение продолжилось. Теперь говорили об Ирис, взвешивая на

весах её жизнь.

Жизнь какого-то оборотня – сущая безделица, нечего и думать. Их испокон веков

травили – так не надлежит ли поступить, как деды?

Но она пошла на сближение с человеком, понятлива, по-своему послушна.

Представляет ли ценность? Что с ней делать дальше?

Передать Академии и учить на ней студентов? Живоборцам не помешало бы живое

наглядное пособие.

Мнения разделились.

Рош не ожидал, что у него найдутся сторонники – его ли красноречие тому виной, или собственный интерес? Конклав – банка с пауками, тут часто играют не за, а против

кого-то.

Оставалось два голоса: председателя и Стратарха Железняка. Последний ратовал

за передачу Ирис Академии, председатель с ним согласился.

Пока будет не сооружён вольер в Академии, оборотницу оставляли на поруки Рошу.

Тот, напирая на тоску Ирис по ребёнку, уговорил комиссию повременить с разъединением